Путь к Богу

Это был юродивый, жившей где-то на территории Андреевского скита, находившимся тогда уже в запустении. "Дурачок", как сообщает патерик, был автором двух книг. Его исповеднический путь показывает нам, что гонения не монахов в некоммунистической Греции начались задолго до нынешних времен и внешне были вызваны низкопоклонством перед западными друзьями.

Вот что Костас рассказал: «Геро-Дамаскин, вы, вероятно знаете, что это место посвящено нашей Владычице Пресвятой Богородице. Она, наша общая Матерь просветила ктиторов всех священных обителей, и они испросили у патриархов и самодержцев, дабы Святая Гора пребывала вне ведома духовных и гражданских властей, не рабствовала никому и не была ни под чьим внешним надзором. Это привилегированное положение было утверждено священным „Трагосом"[i], а также иными патриаршими грамотами императорскими хрисовулами и султанскими фирманами. Превыше этих документов, вечно живых и гарантирующих особый устав Святой Горы, здесь владычествовало Священное Предание. Оно опиралось на Священное Писание, на заветы и слова преподобных отцов, просиявших в добродетели. И — что важнее всего — на Святой Афонской Горе действовала православная система ценностей святогорской совести. По сей причине ни уголовные кодексы, ни даже понятие об уголовном праве не было необходимо (ни для профилактики, ни для наказания) — ради общего мира этого святого места. Также не было необходимости и в конституционном одобрении имевшихся у Святой Горы привилегий. Особое положение Святой Горы было рождённым изнутри, самосильным и вечным. Нынешние же начальники, проэстамены сего святого места, были обмануты и изменили всё вышеперечисленное новой редакцией документа „Катастатикос Хартис".

Я, геро-Дамаскине, исследовав всё вышеперечисленное, по неизреченному извещению сердца, во время голосования за этот новый документ почувствовал, что вышеперечисленные права этого святого места выставляются на продажу. Видя, что новый документ делает Святую Гору мёртвой и неуправляемой, я поднялся на колокольню Протата, откуда мерным и погребальным звоном начал свидетельствовать о своём непреложном убеждении, что в нынешний день самоуправляемая Святая Гора испустила свой дух. Погребальный звон колоколов возмутил собравшийся в тот момент Сугубый Духовный собор двадцати монастырей, и они послали на колокольню сердара узнать, кто скончался. Поднявшийся сердар спросил меня: „Кто скончался?" — „Скончалась Святая Гора", — ответил я и продолжил погребальный звон. Однако грубое и неблагородное поведение сердара вынудило меня остановиться, и я потребовал допустить меня пред лицо Сугубого Духовного собора, дабы составить протокол похорон самоуправления Святой Афонской Горы. Но с поруганиями и насмешками я был изгнан оттуда и отошёл в скорби...

Итак, ведай, геро-Дамаскине: когда умолкнет эхо прежнего устроения и новый порядок войдёт в практику, место сие мира знать не будет. Тогда-то монашеский чин будет либо изгнан, либо приведён в негодность — ради возможности незаконно пользоваться хранимыми на Святой Горе бесценными сокровищами и святынями, коими государство и епископы, безусловно, найдут, как распорядиться».

Приведённые выше слова Костаса не могут принадлежать человеку бесноватому или сумасшедшему. Наоборот, это глаголы истины и мудрости. Из сказанного ранее вид но, что старец Костас не только не был сумасшедшим, но, напротив, был человеком весьма мудрым, наделённым глубокими знаниями и к тому же способным заглядывать весьма далеко вперед.

В тот раз Священный Кинот не наказал Коста, закрыл глаза на устроенный им погребальный звон. Да и действительно: кто бы придал значение тому, что вытворял «Костас-дурачок»? Однако впоследствии, в 1969 году некоторые «умные люди», которые думали по-мирски, посчитали унизительным, что по Кариес ходит Христа ради юродивый Костас. Ещё более унизительным они посчитали то,что старца видят посетители из Западной Европы, которых после празднования 1000-летия Святой Афонской Горы, стало приезжать сюда всё больше и больше. Поэтому было сделано всё, чтобы изгнать Костаса со Святой Афонской Горы. Человека Божия вывезли в Салоники и сдали в сумасшедший дом. Однако психиатры, проведя обследование, нашли, что старец психически абсолютно здоров. Тогда Костаса послали в дом престарелых, как рассказывает об этом старец Паисий Святогорец. С того момента его следы потерялись.

Отцы, которые понимали, что за человек был Костас, горевали и с убеждением говорили: «Плохо, очень плохо сделали, что его выгнали. Ведь он не делал никаких бесчинств, никого не обижал. Он был украшением и похвалой, а не стыдом для Святой Горы». Старец Костас был благоуханнейщим цветком в многообразном и изобилующем многими цветами саду Пресвятой Богородицы на Святой Афонской Горе. Но мы, люди, мыслящие по-мирски, отнеслись к нему несправедливо.

Благословение его и молитвы да будут с вами. Аминь

[i] «Трагос» (от греч. козёл) — первый афонский устав, писанный на козлином пергаменте, составленный в 972 году преподобным Афанасием Афонским и утверждён императором Иоанном Цимисхием.