3.1. Отношение к собеседнику
Если мы возьмем пастырскую традицию Православной Церкви, то для священника человек является:
- образом Божьим,
- братом или сестрой во Христе,
- духовным чадом.
Для психолога или психотерапевта в рамках своей профессиональной деятельности человек – это:
- клиент,
- пациент.
Очевидно, что в православной традиции целью общения является формирование, посредством благодати Божией и взаимной любви во Христе, духовного родства между священником и собеседником.
В психологическом подходе ценностные установки иные. Исходя из применения понятий «клиент» и «пациент», очевидно, следует, что человек рассматривается:
- или 1) как субъект коммерческих отношений, заказывающий услугу, а психолог – тот, кто эту услугу оказывает на основе оформленного (письменно или устно) финансового контракта;
- или 2) как больной, который пришел на прием врачу, хотя в реальности еще неизвестно, является ли он больным.
В любом случае на понятийном уровне уже производится редукция человека с уровня богообразного существа до уровня потребителя услуг или априорно нездорового существа.
И, конечно же, любовь, как основа взаимного общения, в отношениях психолога и клиента (пациента) не только не предполагается, но и настоятельно не рекомендуется, чтобы сохранить отстраненность психолога, его объективность, избежать взаимозависимости и других негативных последствий. В своей индивидуальной деятельности многие психологи пытаются как-то выйти из этой нравственно ущербной ситуации, где человек рассматривается только как клиент или пациент, но на понятийном уровне эта проблема существует внутри психологии и пока еще не решена. Очевидно, что такой подход к людям неприемлем со стороны православного пастырства.
«Клиентом» и «пациентом» человек является не только для психолога, но и для стоматолога, для педиатра, для представителей многих других профессий, но на приходе не ставится цель организовать общую деятельность этих специалистов со священником, и тем более пастыри не заимствуют их методы взаимодействия с людьми, поэтому разное отношение к человеку у священника и представителей этих профессий не оказывает влияния на пастырскую деятельность.
В случае с психологами все совсем иначе. При заимствовании их методик и организации на приходах совместной деятельности уже не избежать разных подходов к людям в рамках одной общей деятельности, в пределах одного храмового пространства, а это уже серьезная проблема.
3.2. Рамки отношений в диалоге
В пастырской деятельности они очень гибкие и свободные. Вы можете встретиться со священником на Исповеди, в отдельной беседе, остановить священника в храме и после разговора больше никогда к нему не прийти, не чувствуя каких-либо угрызений совести из-за этого. Вы не обязаны заключать со священником договор, платить ему деньги за Исповедь или личную беседу, отчитываться перед ним, если вам этого не хочется. Главное основание долговременных отношений священника и прихожанина, если они возникают, обусловлены не какими-то непреодолимыми внешними обстоятельствами (например, другой священник находится в отдалении более 100 км, выбора нет), – а реальной пользой, которую человек получает.
В психологической практике все существенно иначе. Все виды психологической помощи предполагают письменное или устное заключение финансового контракта между психологом и клиентом (пациентом), с конкретно выраженной для последнего финансовой ответственностью.
Контрактные отношения существуют во множестве социальных сфер, и там они вполне оправданы. Однако эффективность контрактных отношений в светском мире не является поводом для применения их в церковной среде, тем более в пастырской деятельности. Священник может заключить контракт с электриком на ремонт электропроводки в приходском доме и не переживать за свою пастырскую деятельность и паству, так как методы работы электрика хотя и могут повлиять на физические аспекты жизни прихода, но не оказывают воздействие на духовное развитие прихожан.
В случае сотрудничества с психологом все иначе: его методы, предполагающие финансовые контрактные обязательства клиента (пациента), относятся непосредственно к пастырской сфере душевно-личностного развития людей. Если пастырь сам решил применять психологические методы, то он оказывается как бы перед выбором: какую форму личных отношений с прихожанами избрать – любовь во Христе или сервисный контракт. Думаю, что нет необходимости подробно объяснять, что второй вариант отношений между пастырем и паствой абсолютно неприемлем.
3.3. Развитие «любви к себе» и формирование «здорового эгоизма»
Это очень распространенная в психологической литературе тема [2]. Понятие «любовь к себе» в том смысле, который вкладывается в современной психологии, в святоотеческой письменности в положительном контексте нигде не встречается. Наоборот, на любовь к себе святые отцы смотрели отрицательно. Например, свт. Кесарий Арелатский, живший в VI веке, писал: «Подобно тому, как человек губится любовью к себе, так самоотрицанием он обретает себя. Любовь к себе была первым падением человека» [3].
Данная мысль становится понятной, если вспомнить слова Христа Спасителя: «Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную» (Ин. 12, 25). В другом месте Господь призывает Своих учеников: «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Лк. 9, 23). То есть любовь к своей душе (в данном случае к своей жизни) осуждается Господом, предлагается ненавидеть ее и отвергнуть самого себя, чтобы следовать за Христом. О чем здесь говорится?
Ответ в святоотеческом наследии обычно дается через антропологическое различение естества человека и привнесенной греховности в нем. В указанных евангельских фразах о ненависти и самоотвержении речь идет именно об отвержении греховности и порочных страстей. Поскольку они глубоко укоренились в людях, стали привычными и как бы естественными (как здесь не вспомнить поговорку: «Привычка – вторая натура»), то избавление от них требует немалых усилий и радикальной решимости от человека. И хотя удаляться будет греховное дополнение к природе человека, субъективно этот процесс переживается весьма болезненно, порой как самоуничтожение, даже как приближение к грани жизни и смерти.
Очень часто для богословского обоснования «любви к себе» и «здорового эгоизма» психологи пытаются использовать евангельскую фразу Христа: «возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22, 39), и делается вывод, что сначала нужно научиться любить себя, а только потом можно научиться любить ближнего. Сразу скажем, что у святых отцов нигде не встречается эта идея и такое прочтение данной евангельской фразы. Такое толкование пришло в христианство из психологии, от неофрейдиста Эриха Фрома. В своем трактате «Искусство любить» в 1956-м г. он писал:
«Идея, выраженная в библейском ‟возлюби ближнего, как самого себя”, подразумевает, что уважение к собственной целостности и уникальности, любовь к самому себе и понимание себя не могут быть отделены от уважения, понимания и любви к другому индивиду. Любовь к своему собственному ‟я” нераздельно связана с любовью к любому другому существу».
Важное отличие взглядов современных психологов на данный вопрос от того, что излагал Эрих Фромм, заключается в том, что он рассматривал любовь к себе и любовь к ближним как целостное и неделимое явление (в отличие от Зигмунда Фрейда, который считал, что эти понятия противоположны и несовместимы). Сейчас же в психологии доминирует представление, что сначала нужно полюбить себя, а потом уже учиться любить ближнего, то есть эти два аспекта любви выстраиваются в хронологической последовательности. При этом не даются ясные ответы на вопрос: когда, на каком этапе развития любви к себе человек способен начать любить ближнего? Также неясно, не станет ли любовь к себе столь увлекательной историей, что на других людей не останется ни времени, ни сил? Эту опасность четко подметил Оскар Уайльд: «Любовь к себе – это начало романа, который длится всю жизнь».
Если же мы вернемся к евангельской фразе, то, даже не обращаясь к святоотеческим толкованиям, можем увидеть, что здесь отсутствует призыв развивать любовь к себе. Представьте, что кто-то скажет вам: научись летать, как птица, или научись плавать, как рыба. Значит ли это, что сначала мы должны научить птицу летать и рыбу плавать, а потом уже и самому освоить эту способность? Очевидно, нет. То же самое относится и к данным словам Христа. Он не говорит: «сначала научись любить себя, а потом полюби ближнего как себя», но опирается на любовь к себе как самоочевидную данность, как неоспоримый факт.
Можно ли доказать наличие большой любви к самому себе в каждом из нас? Очень просто. Пусть каждый честно ответит сам себе на следующие вопросы: за кем я ухаживаю и кому уделяю внимание больше всего в своей жизни? Кого я чаще всего кормлю, одеваю, укладываю спать, забочусь о его здоровье, безпокоюсь об успехах и неудачах, больше всего думаю? Ответ очевиден, в центре моей жизни главный объект внимания – я сам. Даже мои ближайшие родственники и дети, мои друзья и знакомые не получают и малой доли того, что я уделяю себе любимому. И это состояние характерно практически для всех людей, за малым исключением. Отличие между людьми лишь в том, насколько кто в этом преуспел. Так вот, евангельская заповедь – о том, чтобы теперь мы в такой же мере стали заботиться о ближнем: с таким же усердием переживать о его успехах и неудачах, кормить его, одевать, лечить и всячески о нем заботиться. Это и будет евангельская любовь к ближнему как к самому себе.
Если же мы поставим цель развивать не любовь к ближним, а именно к себе, то разрыв с ближними у нас увеличится еще больше. Чтобы исполнить вышеуказанную заповедь Христову, движение должно совершаться в противоположном направлении. Необходимо с помощью Божией отвергнуть себя ради Христа, отвергнуть свои греховные желания, отвергнуть свою поврежденную волю, осуществляя евангельские заповеди. Тогда в человека входит благодать Божия, которая преображает его самого и людей вокруг него. В любой современной приходской общине можно встретить немало преобразившихся людей, которые в той или иной степени избавились от греховной поврежденности, руководствуясь вышеуказанными евангельскими принципам. Конечно, в этом процессе много сложностей: бывают неудачи, повторные падения, заблуждения, однако эффективность очевидна.
Таким образом, разные ценностные и понятийные установки в христианстве и психологии формируют разную методологию, которая ведет порой в противоположные стороны, и возможность совмещения здесь выглядит весьма проблематично.
3.4. Методики «повышения самооценки»
Эти методики, с христианской точки зрения, – средства для взращивания гордости, самолюбия и эгоизма, что в корне противоречит христианскому учению о смирении, кротости и любви. Интернет переполнен предложениями пройти психологические тренинги по повышению самооценки, и вы не найдете там ни одного предложения для понижения самооценки, хотя людей с неоправданно высокой самооценкой великое множество.
В результате небольшого исследования в Интернете, при поиске тренингов по повышению самооценки Гугл выдал 221 тыс. ссылок, а Яндекс – более 4 млн. Затем было предложено отыскать тренинги по понижению самооценки. Обе поисковые программы стали настойчиво указывать, что допущена ошибка и слово «понижение» надо заменить на «повышение», но, убедившись, что формулировка запроса верная, они выдали соответственно 113 тыс. и 2 млн. ссылок, где опять предлагались тренинги и средства для повышения самооценки. Для понижения самооценки в Интернете не обнаружилось абсолютно ничего. Получается, что люди страдают только заниженной самооценкой, а завышенной – никогда. Однако житейский, христианский и пастырский опыт говорит, что это совсем не так. Людей с завышенной самооценкой очень много, но лечить их никто не собирается.
Попытки найти тренинги по стяжанию кротости, смирения также выдали нулевой результат. Поиск тренингов по стяжанию любви не осуществлялся, потому что поисковые программы выдадут миллионы ссылок на развратные сайты. Очевидно, что существующие психологические методики по повышению самооценки невозможно согласовать с христианским учением о смирении и кротости, а данная проблема – тема для очень серьезного обсуждения психологов и богословов.
3.5. Отношение к жертвенности и альтруизму
В психологии постоянно муссируется тема «комплекса жертвы», «синдрома жертвы». Жертвенность рассматривается как невротическое состояние, которое нуждается в психокоррекции или лечении. В одной из статей на эту тему в качестве одного из признаков данного, как кажется автору, девиантного поведения предлагается считать использование клиентом фразы: «это мой крест». А одной из причин «комплекса жертвы» называется «пропаганда ‟жертвенности” в некоторых религиозных и морально-философских учениях, где страдание рассматривается в позитивном ключе, например, как способ очищения души, умение терпеть трудности является положительным качеством, а роль жертвы поощряется» [4]. Здесь не названо христианство, но оно на 100% подходит под это определение.
Действительно, тема жертвенности – ключевая в христианском мировоззрении и наполнена положительным содержанием. Давайте на мгновение представим, что было бы, если бы наш Спаситель воспринял подобные взгляды? Взошел бы Он на Крест? Христианская любовь жертвенна по своей сути. «Блаженнее отдавать, нежели принимать» (Деян. 20, 35), – говорится в Писании. «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15, 13). Цитаты можно продолжать долго. Если мы сейчас согласимся с негативным отношением к жертвенности, то мы рискуем не только не понять подвиг Христа, но и потерять суть христианства. Это глубокая ценностная проблема, и она неизбежна при сближении психологии и православного пастырства.
Комментарии
Задайте ВОПРОС или выскажите своё скромное мнение: