Путь к Богу

Статья написана лет 15 назад

Вот корабль подплывает к арсане, и через минуту нога паломника ступает на афонскую землю. Трудно представить себе, что каких-нибудь 40 минут назад ты был в курортном городишке, где тянется нескончаемая служба человеческой плоти, своеобразная всенощная без начала и конца, где на одну туристическую душу приходится несколько столиков в ресторанах и несколько номеров в гостиницах. А теперь представьте себе, что тот же паломник ещё через 30 минут прикладывается к величайшим святыням: к частице Животворящего Креста Господня, к благоухающим мощам святых и не через стекло, по нашему церковному распорядку, а прямо, непосредственно. Представьте себе такого паломника. У него голова идёт кругом, ему кажется, что он попал в другой мир, на небо. Все монахи представляются ему небожителями. Свята Афонская Гора. Сотни святых мужей ходили по этой земле, трудились, удобряя потом её скудные почвы, молились, претерпевали искушения. Но великой ложью было бы приукрашивать афонскую жизнь , писать лубочные картинки, как это, увы, частенько и бывает. Увидев действительную жизнь, духовный младенец отшатнётся и вовсе потеряет под ногами почву, может, будет отрицать Афон. Ещё хуже, когда о недостатках пишут наши враги, подталкивая человека: видишь, какие даже там творятся безобразия. Говорят тем, кто никогда не был на Афоне и беззащитен перед этими аргументами. А дальше и совсем пытаются отвратить от Церкви: брось, уйди - никакая борьба здесь невозможна. Постепенно пытаются доказать, что устранять эти недостатки бесполезно, потому что сам фундамент построен на лжи. Когда же мы сами говорим о своих трудностях, недостатках и грехах, то делаем это, собственно, только для того чтобы подтвердить в очередной раз, что никакие распри, безобразия, грехи не могут поколебать Святой и Непорочной Церкви и подчеркнуть, что искоренение зла не только возможность , но и наша обязанность.
Среди множества книг написанных об Афоне есть полные духовной радости, есть отдающие ложным восторгом, а есть критические, порой озлобленные, а иногда даже просто атеистические писания.
«Сейчас же, когда почти все наши монастыри смыты революционной волной, Афон с его сотнями келий, скитов и монастырей и 10.000 армией черноризцев заслуживает сугубого внимания и приобретает для нашего православия особое значение, как единственный неуязвимый уголок этих чёрных паразитов-пауков, сотни лет высасывавших из кармана нашего крестьянина от 3 до 7 млн. рублей ежегодно...». Такое предисловие написано к книге некого Семёнова, совершившего не паломничество, а скорее шпионо-диверсионную вылазку на Афон в 12-13 году. Сам про себя этот Семёнов сообщает: « Надо сказать, что я в то время великолепно ещё помнил катехизис Филарета, и знал на память все указанные там подлинные тексты из Евангелия и Св. Писания (прим. автор пишет эти слова с маленькой буквы). Хорошо помнил историю церкви, свежи ещё в памяти были сочинения Толстого, Бебеля, Ренана; знал также хорошо богослужение и все службы церковные». Настолько хорошее впечатление он производил на некоторых нерадивых монахов, что ему тут же было предложено в течении нескольких месяцев стать архимандритом. И всего за 300 тогдашних рублей. Якобы для разоблачения корыстолюбия греков. Разумеется, эта история поведана со слов самого автора-безбожника и достоверность её вызывает большие сомнения. Но, к сожалению, многие другие приводимые им истории базируются на действительных фактах.. Надо признать, что в то время многие духовные учебные заведения частенько выпускали из своих стен безбожников и атеистов. Поэтому один афонский старец в первую очередь спросил будущего архиерея Арсения (Стадницкого), верит ли он в Бога, когда тот, будучи студентом академии, совершал паломничество на Афон. Как бы нам не вернуться к тем временам... Представьте себе как опасен для церкви богословски подкованный безбожник, и какую вредную книгу он сочинит об Афоне, играя на реальных тамошних недостатках и распрях. И какие ещё книги могут быть написаны продолжателями дела этого г. Семёнова.
Были у автора предшественники, например, некто господин Денисов, который писал нелепости про Афон, и которому возражал Святогорец . Была и серьёзная критическая книга Благовещенского, из которой можно извлечь много и полезной информации.
К чему это всё? К тому, что мы принесём церкви непоправимый вред, если будем закрывать глаза на действительность, а властвовать над ней, описывать в чёрных тонах, использовать в своих целях и, наконец, просто перевирать дадим тёмным людям, которые, уверяю вас, никуда не исчезли, а только ожидают своего часа.
Некоторые противоречия существуют, если не с самого начала монашества на Афоне, то, уж точно, пришли к нам из глубины веков. Например, это противоречия между отшельниками и киновиями. Когда преп. Афанасий по просьбе Никифора Фоки создал первый общежительный монастырь, то отшельники, которым еп. Порфирий Успенский, присваивает название «исихасты», весьма активно стали препятствовать этому, по их мнению, новшеству и нарушению афонских правил. Их поддерживал и знаменитый Павел Ксиропотамский, основатель двух монастырей на Афоне. Против был также прот. . Преп. Афанасию пришлось ехать на суд с исихастами в Константинополь. Было это уже во дни царствования имп. Иоанна Цимисхи. Была назначена проверка на месте, был послан авторитетный представитель Евфимий, и преп. Афанасий победил, хотя, конечно, не без поддержки со стороны императора. Исихасты приводили много разумных доводов, что лаврский игумен нарушает тишину, строит громадные стены вокруг монастыря, заводит ремёсла, которые кажутся отшельникам суетными и, вообще, наполняет пустыню суетой и многими попечениями. Вот монастырь с водопроводом, пекарней и общей трапезной. Весьма хорошее жилище. Для чего же тогда идти в пустыню? Оставить молитву и заняться стройкой? Надо отметить, что преподобный сначала сам не хотел создавать монастырь, когда ему на то предложил средства тогда ещё военачальник, а позже имп. Никифор Фока. Преподобный действительно опасался мирских попечений и боялся ненавистного злата, но после как истинный послушник Господа узрел волю Божию, то последовал ей. Правильность этого решения была подтверждена Божией Матерью, которая объявила преподобному, что будет домостроительницей его лавры: «Я тебе помогу: всё будет с избытком даровано, только не оставляй своего уединения, которое прославится и займёт первое место между всеми возникшими здесь обителями». Чем же хороши, угодны Богу общежительные монастыри? Когда один из афонских старцев, похоронив своего учителя, с которым прожил в пустыне 40 лет, сам должен был наследовать келью и иметь учеников, то со страхом удалился в Пантелеймонов монастырь, славящийся своею строгой жизнью, объяснив это так:: «Слышал я неоднократно от своего старца, что пустыня страсти только усыпляет, а общежитие умерщвляет и искореняет». То есть пустыня хороша для совершенных, которые должны предаваться безмолвию и молитве. Какой смысл в пустыне новоначальному, если в нём будут говорить страсти? Какое тут уж безмолвие? В общежитии усердные монахи легко достигают совершенства, следуя путём послушания. Послушник отказывается от своей греховной воли, которой управляет себялюбие, или проще эгоизм, который по преп. Максиму Исповеднику главное препятствие на пути нашего спасения. Послушник при этом выполняет не чью-то , чужую греховную волю, а волю Божию, которая является через старца. Это очень важный момент. Поэтому при поступлении к старцу или в монастырь, послушник выбирает себе руководителя, через которого будет ему открываться воля Божия. Послушник должен быть уверен, что выполняет волю Божию. Нечестивых, греховных старцев преп. . Игнатий Брянчанинов советует избегать, потому что послушание - это исполнение не прихотей, а воли Божией. Разумеется, в монашеской жизни не должно быть никаких переводов из одного монастыря в другой, совершаемых по указанию свыше. Не всякому послушнику подходит любой старец и любой монастырь. Послушник должен верить, что слово его духовного отца слово от Бога, как только он теряет в это веру, рвётся нить послушания. Если же монах видит, что его игумен заставляет его что-то делать противное вере, уставу или благочестию, то он должен отказаться сие делать , потому что не может быть послушником не воли Божией, а демонской. В книге «Жизнеописания афонских подвижников благочестия 19 века» читаем:«Занимая по-видимому незначительную должность, о. Антипа, по мере своих сил, ревновал о сохранении общежительных правил во всей силе. Однажды о. Нифонт в общей братской трапезе благословил келарю приготовить для себя и какого-то гостя отдельное кушанье. Келарь не приготовил: игумен разгневался и велел встать ему на поклоны. - Поклоны я буду класть с радостью, - отвечал ему келарь, но прошу извинить меня: сделано это с благою целью, дабы не было претыкания и соблазна братии! Так как самим тобою же начаты добрые уставы по правилам святых Отцов, то чтобы тобою же не были они нарушаемы, потому что настоятелю во всём надо быть примером для всех: тогда только будет твёрдо и надёжно наше общежитие! - Потом, когда совершенно успокоился о. Нифонт, он благодарил о. Антипу за благоразумную ревность» . Также необходимы общежительные монастыри для милостыни, поддержки бедных келиотов и сиромахов, для заботы о немощных и старых монахах . И , разумеется, для просветительской деятельности. Всё это лучшим образом проявилось в русском Пантелеймоновом монастыре в дореволюционное время.
Монастырь является первой ступенью в духовном возрастании монаха. Более совершенного послушания можно достичь живя со старцем в скиту или келии, где каждый шаг делается с ведома старца, здесь уже полагается и начало безмолвию, ибо нет здесь уже и многопопечительности большого монастыря. Когда страсти угасают в монахе, то ему хорошо и безмолвие, когда он уже полностью может отдаться молитве, не имея никаких попечений. Разумеется, не все проходят эти стадии, и не всем необходимо их проходить. Для многих путь на небо открывается уже в общежительном монастыре. Яркий пример тому преп. Силуан. При нормальном устроении монашеской жизни все указанные формы просто необходимы. Интересно, что устроителями общежитий часто являлись анахореты. Примеры: и сам преп. Афанасий долгие годы проживший в пустыни, и преп. Пахомий, и русский преп. Сергий Радонежский.
Но перейдём к нашим временам. Если в 10 веке исихасты активно противостояли зарождению общежитий, то теперь, соотношение сил резко изменилось в обратную сторону, отшельничество стало редкостью, представленное чаще всего зелотами. Многие кельи в недавнем прошлом пустовали десятки лет, во многих кельях живут отшельники с молчаливого согласия монастырей, то есть, не имея специального разрешения - омологии. Так что часто уединённые места становятся, не столько жилищем исихаста, сколько убежищем от Константинопольского патриарха.
Есть и другая крайность, когда кельи превращаются в роскошные дачи с большим хозяйством и удобным жильём. Нам приходилось даже видеть кельи, где занимаются птицеводством, и по окрестности прохаживаются важные индюки. Не нужно объяснять, насколько это не подходит для монашеской жизни. Зачем разводить птицу монаху, который не ест мясо? К сожалению, и прошлом столетии из многих келий доносился петушиное кукареку. Многие скажут, причина затухания отшельнической жизни в том, что не стало мужей подобных преп. Петру Афонскому, прожившему 53 года в пещере. Очень заблуждаются эти люди, хотя, конечно, подобных подвижников и поубавилось, но ведь совсем в недавние времена их было множество. Возьмём прошлый век. Русскому человеку мало, что скажут имена великого старца Арсения или хаджи Георгия. Первый вёл строгую жизнь в пустыне, был духовником многих русских монахов. По кончине его было обнаружено, что ноги его почти совсем сгнили, хотя при жизни старец не подавал виду, что страдает ногами . Второй - хаджи Георгий, имеющий такое странное имя по причине своего паломничества во Святую Землю, был настолько строгим постником и ввёл столь строгий устав среди своих учеников, что это вызвало нарекания со стороны других афонских старцев. Наконец, живший в конце прошлого века Пахомий серб, долгие годы проведший в трудно доступной пещере, зимой часто полностью заносимой снегом. Подвиги его были столь велики, что никто не мог подвизаться с ним. Афонцам же хорошо известны последствия долгого жития в пещере. А сколько их было безвестных подвижников. Так в книге Благовещенского читаем о визите к одному русскому старцу: « Верхушка горы голая, дикая точно кто-то нарочно навалил туда груду исполинских камней и потом разметал их по скату. Между каменьями чернеются широкие скважины и на одну из них указал мне о. Лукиан, как на жилище Анфима. Тропинка промытая дождевыми потоками, лепится утомительно круто, под ногами то и дело скользят да прыгают камни; но с частыми перемежками и отдыхами добрались-таки мы до места. Там, между двух камней, в тайном углублении, увидели мы стенку, прикрытую сверху хворостом, а в стенке дверь. Думая, что затворника нет дома, он стукнул пошибче, дверь приотворилась и мы увидели Анфима. То был седой, как лунь, старик, одетый в порыжевшие от времени лохмотья. Он стоял к нам спиною, перед иконой и тянул чётки. В келье темно, - свет - едва проникал в небольшое отверстие над дверью. Постели никакой не было. У правой стенки мы заметили полку, на полке стоял кувшин и череп человеческий. Местность дикая, вокруг один только раскалённый камень. Отсюда не видно ни моря, ни растительности окрестной, значит подвижник отказался даже от наслаждения видами природы, - подвиг уважаемый на Афоне». Вспомним русских карульских старцев подвизавщихся в нашем столетии: Феодосия, Никодима, Никона, Парфения. Наконец, знакомого русскому православному человеку о. Тихона жившего долгое время в пещере на Каруле под георгиевской келью. Жив ещё постник о. Евфимий, ведший очень строгую жизнь, известный своей прозорливостью. Наконец, автору самому приходилось бывать в обитаемой пещере подвижника. Разумеется, есть подвижники, которые живут сокровенно. Некоторые из перечисленных старцев дожили практически до наших времён. Так что дело не в том, что никто не хочет подвизаться, потому что сильно изменился человек, а в том, что нечто изменилось в этом вертограде.
В этом столетии были ликвидированы все штатные или идиоритмические монастыри. Казалось бы, хорошо, всем известны недостатки идиоритмов. Но почему? Думается, причина не в преимуществах общежительных монастырей, а в их большей управляемости. Ведь вся власть сосредоточена практически в руках игумена, нужно поставить своего игумена и можно управлять монастырём извне. Ведь именно так и решали свои проблемы Константинопольские патриархи, просто изгоняя непослушных игуменов. Примеры: события в Ильинском скиту, монастырях Есфигмен, Ставроникита. «Благодаря таким действиям (прим. замена братии монастырей «своими» монахами, которая произошла в 12 монастырях с 1968 по 1986 год), патриархия получила возможность большего контроля за жизнью главных афонских монастырей, ставших теперь общежительными, поскольку управлять ими гораздо легче, чем идиоритмами» .Кроме того, власть над Святой горой оказывается в руках двадцати игуменов, и путём «расстановки» кадров можно решить все проблемы, вызванные непокорностью афонцев. Кельи, каливы и отшельники хуже поддаются воздействию. Согласитесь, не так легко чем-то угрожать человеку, который отрешился от всего земного. Сейчас поговаривают о введении на Афоне специальных удостоверений для монахов. Таким образом, не получивший подобного удостоверения не будет считаться афонским монахом и может быть спокойненько выдворен со Святой горы. Так будет решена проблема отшельников-зелотов.
Что касается русского монашества, то отшельничество не укладывается в рамки, ограничивающие ныне жизнь черноризцев. Представить себе инока ушедшего в пустыню по ревности, а не по указанию Синода или епархиального архиерея невозможно. Нужны благословения, или точнее уж разрешения. Поэтому и русские насельники Пантелеймонова монастыря не могут представить себе, что уйдут в пустыню и не будут подчиняться никому, кроме Бога.
В борьбе с отшельниками наш русский монастырь особенно преуспел. Раньше на территории, принадлежащей монастырю, было множество келий, как мы уже говорили, жило и много отшельников. Около монастыря было тринадцать только известных келий. Теперь же один монах живёт в Старом Руссике, ещё один в скиту Ксилургу. Но это больше напоминает службу сторожей, нежели отшельническую жизнь. Ведь нельзя же забросить целый монастырь и скит. Это необходимость. Некоторые объяснят это недостатком монахов, ведь раньше в Пантелеймоновом монастыре жило 2000 монахов , в Андреевском скиту - 500. А как вы думаете не нашлось бы сейчас сотни две русских монахов, которые бы желали спасаться на Афоне или пройти хотя бы послушание в течении нескольких лет? Уверяю вас, что пришло бы их гораздо больше и населили бы они русскую обитель. За более, чем десятилетие , многие послушники прожив на Афоне 4-5 лет, уезжали обратно в Россию, потому что отчаивались стать когда либо монахами. А ведь афонский устав предполагает только годичный «искус» для послушника. И уезжало за один раз по десятку человек, а то и более. Можно сказать, что это дело их духовных наставников, дело это деликатное, и что не были все они готовы к принятию монашества. А как быть с другими примерами, когда кому-то неугодных монахов просто вызывали в Россию, а обратно не выпускали. Среди них есть и уважаемые духовники. Это тем более странно, что при нынешнем положении Московская Патриархия не имеет формально никакого отношения к Пантелеймонову монастырю, который подчиняется Константинополю и поминает только патриарха Варфоломея. Таким путём исчезли почти все, кто застал ещё старый монастырь, вместо них были присланы относительно молодые монахи и сразу получили ключевые посты в монастыре. При наличии на территории монастыря келий некоторые послушники вместо того, чтобы покидать Афон, оказались бы, разумеется, под властью старцев в кельях, и возникла бы своеобразная оппозиция. Что впрочем, сейчас в некоторой степени и происходит. Но есть и другие духовные, а не административные причины исчезновения безмолвников.
В древности исихасты обвиняли преп. Афанасия в том, что он вносит суету, мирские попечения в жизнь Афона. Но общежитие предполагало строгое житие в послушании. А совместные усилия братства позволяли возводить прекрасные храмы, питать нищих и вести проповедническую деятельность. Идея преп. Афанасия реализовалась в полной мере в русском монастыре в дореволюционный период. Афонские листки, «Душеполезный собеседник», труды преп. Феофана Затворника и другие книги выпускались издательством Пантелеймонова монастыря. Свято-Андреевский скит выпускал « Наставления и утешения святой веры христианской» . Тысячи паломников могли помолиться на Афоне. Вот как пишет об афонском странноприимстве преосвященный Никанор , епископ Смоленский и Дорогобужский, посетивший Афон в конце прошлого века: « После этой первой трапезы, справлялись другая, потом и третья. Так много приходит иноков-гостей питаться в монастырь св. Пантелеймона. Кроме того многие невозбранно берут и с собою хлеб, запасаясь им на несколько дней или даже недель, так как некоторые пустынники стесняются приходить сюда часто и пользоваться русским хлебосольством безгранично». Было множество и подвижников, которые как уже говорилось в большинстве своём неизвестны русскому человеку. Но тогда уже наметилась тенденция весьма опасная, которая развилась в нашем современном монашестве до невероятных размеров. Так в своих письмах ещё в прошлом веке Святогорец пишет: «Слово игумена принимается здесь за изъявление Господней воли, что бы он ни сказал, что бы не повелел делать - хорошо ли, не хорошо ли». Как просто: хорошо , не хорошо. А если это «не хорошо» явно противоречит воле Божьей, выраженной , к примеру, в заповедях Божьих? Как мы уже показали здесь, преступно подходить к послушанию механически, и приводился пример, когда истинное послушание Богу, - выполнять Его волю, а не волю игумена. Или дальше читаем: «Конечно, пост и в киновии великое дело, но - ко времени, а послушание, как говорится, выше не только поста, но и самой молитвы». Как может придти в голову противопоставить послушание молитве: не то ли это безусловное «послушание» до греха, которое ставят в вину Московской патриархии зарубежники? Послушание, как добродетель, не может быть противопоставлено другим добродетелям, посту или молитве. В жизнеописании подвижника благочестия грека Зосимы выпущен следующий диалог с насельниками русского монастыря, хотя в других жизнеописаниях составители почти всегда приводят первоисточники полностью. «В противоположность такой жизни (прим. отшельнической) мы высказали ему, что наше монастырское житье большею частью состоит в том, что толчёмся с утра до вечера в разных поделиях, едва успевая бывать на церковных богослужениях, и со своими немощами и потачками себе далеко отстали от подвижнической жизни. Старец говорил : «невозможно» так заниматься, если мы хотим быть духовными. Попеченье и постоянная деятельность делают нас телесными (вещественными, привязанными к временному). Довольно иметь 3 или 4 часа в сутки на занятия, а остальные должны быть посвящены Богу, потому что безмолвием и вниманием мы обретаем Бога». Это и может быть поставлено русскому монастырю в вину. Но в том Руссике эти слабости существовали в зародыше. Некоторые даже возмущались, что афонские монахи де лентяи. Невероятных размеров достигло это в нынешним монастыре. Современные монахи едва не падают с ног от непосильных послушаний. Ведь до революции здесь спаслись тысячи, ныне же 30-40 монахов пытаются восстановить громадные здания, которые уже давно стали руинами. « А для кого это всё восстанавливать?» - прозвучал вопрос одного современного насельника русского монастыря. Действительно для кого? Если умножение русской обители , по-видимому, ни в чьи планы не входит. Сделать большим музеем «европейского сообщества»? И к тому же эта «благородная» цель лишает монашеской жизни тех, кто должен ею жить по праву - монахов. Приведём ещё пример несоразмерности этих послушаний. Когда в Пантелеймонов монастырь прибыл один уважаемый старец в надежде поселиться здесь, ему было дано такое послушание, что этот старец тут же слёг с воспалением лёгких и был вынужден покинуть монастырь. В результате в монастыре могут остаться только молодые , крепкие, жившие где-нибудь в сельской местности монахи. Но нельзя же таким образом создавать монастыри. Тот же преосвященный Никанор подчёркивал трудолюбие русских монахов: «У них (прим. греков) почти всё получается из полумёртвых капиталов и оброков, между тем, как здесь живым ключом бьёт живая трудовая жизнь, а в ней и с ней вырабатывается и дух святаго подвижничества, чуждаго всякой неги и роскоши, которая нередко бывает в старых греческих обителях». Разумеется, труд необходим в монашеской жизни, но на первом месте в любой форме монашеской жизни стоит молитва. Иначе монастырь превращается в трудармию. А «послушание» в таком монастыре порождает и безразличие к святыне. Некоторые монахи, прожив на Афоне по три года или даже более, не были за её вратами. Это было бы хорошо, если бы эти врата вели в мир, но здесь они ведут к Иверской иконе Божией Матери, поясу Богородицы и другим великим афонским святыням, поклониться которым люди ехали и едут за тысячи километров. И, конечно же, любой келиот или отшельник будет восприниматься как своеобразный диссидент или лентяй, отлынивающий от послушаний. Тут можно заметить, что упомянутый здесь старец и по удалении своём из монастыря подвергался различным притеснениям и гонениям. Так в этом году у него игумен отобрал антиминс, чтобы старец у себя в келье не мог совершать богослужения.
Да и подумайте, может ли родиться в таком монастыре стремление к безмолвию, где насельники подбираются по одному признаку: способности к труду? Если в монастыре было истинное послушание, которые было ведомо спасавшемуся здесь преп. Силуану, то оно многих бы научило молитве и привело бы к отшельнической жизни в безмолвии. Но когда начинают управлять монашеской жизнью другие цели, угодить какому-то мирскому или церковному начальству, быстро воздвигнуть стены, не возделывая духовной нивы, то тогда и оскудевают монастыри подвижниками, и возникает духовный глад. Может быть, это заявление и слишком категорично, но пока, увы, видится такая картина.
Остро стоял и стоит греко-русский вопрос. Хотя сейчас острота его скрыта, потому что русские полностью сдали свои позиции. В этом-то и вина русского священноначалия и патриарха, которого уже перестали поминать на Афоне, в отличие от сербского монастыря, где никто и не думает прекращать поминовение сербского патриарха. Справедливости ради надо отметить, что единственным иерархом, который пытался активно вмешиваться в афонскую жизнь был митр. Никодим (Ротов). Хотя нам, конечно, неизвестны причины такого внимания. За относительно небольшой срок нами утрачены Свято-Андреевский скит, Ильинский скит ( в лице зарубежной церкви), Каруля и не счесть, сколько келий и калив. По данным на 1902 год на Афоне была 31 русская келья, 183 русские каливы. Всего монахов 3.615 человек, а греков меньше - 3207. В Кромнице проживало 250 человек, в скиту Новая Фиваида -150 чел, на Каруле спасалось около 40 русских. Такое соотношение, быстро меняющееся в сторону увеличения русского монашества, весьма не нравилось грекам. Греческое монашество в лице своих, конечно же, не лучших представителей всегда плохо относилось к монахам других национальностей. Всегда остро стоял греко-славянский вопрос. Особенно остро это стало ощущаться в прошлом веке по причине, во-первых, роста греческих националистических настроений, и, во-вторых, из -за большого притока русских. Яркой иллюстрацией являются всем уже известные события в Пантелеймоновом монастыре в прошлом веке. Монастырь пережил настоящее смутное время. Греки никак не могли допустить, чтобы в русском монастыре был русский игумен. Да, что там, никакой должности не хотели давать русскому монаху. Когда же законным образом был избран первый русский игумен, то кучка националистов возбудила греческую братию и отправила делегацию, в Константинополь к патриарху, но дело выиграли русские и монастырь получил первого русского игумена Макария (Сушкина). Эта история приводится почти во всех нынешних книгах о Пантелеймоновом монастыре. А о том, что это был только маленький эпизод из деятельности греческих националистов, стыдливо умалчивается. Проблема эта настолько серьёзна, что иным фактам просто невозможно поверить, как-то например: « В конце прошлого века (прим. в 18 веке) в старом Руссике греки перерезали всех русских и закопали их библиотеки и иконы. Но тени убитых стали беспокоить совесть греческую, и они покинули Руссик» . Вероятно, это только страшная легенда, но удивительно само по себе состояние истории русского Афона, когда невозможно опровергнуть или принять эти сведения. Почему-то этой историей никто долгое время не интересовался. Но, следующий факт несомненен. «Недавно Ксенофонтский монастырь оттягал у Руссика целый скит, и тамошние греки из опасения, чтобы скит опять, как-нибудь не перешёл во владение Руссика, стали истреблять в нём всё русское. При этом они жгли и закапывали в землю русские книги, рукописи, иконы, даже сосуды с русскими надписями, чтобы и русского духа в скиту не осталось». Все эти действия подобные этнических чисток современных албанцев в Косово, с трудом укладываются в голове.
Справедливости ради надо отметить, что ныне во многих монастырях, скитах и кельях греческие монахи с радостью показывают русские иконы, сохранившиеся от прежних обитателей. Может быть, и не стоит ворошить отдельные негативные факты? Едва ли, потому что и в нынешнее время все эти проявления не прекратились, а хорошие монахи, не отравленные национализмом, были во все времена. Если отворачиваться от действительности, то этим способом она никак не исправится, а просто мы лишимся правильного представления о ней. И как уже было сказано в начале статьи, рано или поздно все эти противоречия будут использованы нашими врагами. Яркие описания греко-русских, и прочих национальных конфликтов мы найдём у здесь уже упоминавшегося богохульника Семёнова. Эти исковерканные и абсолютизируемые недостатки легко пошатнут веру у слабых христиан, привыкших смотреть только на красивые афонские виды. Подобный эффект уже производят становящиеся известными факты содомии некоторых епископов и клириков.
Указание на одну из причин национализма греков можно найти у того же Благовещенского: «В Руссике один монах сказал: мы прежде были светилами мудрости земной, мы выработали начала науки и искусства; но потом разные варвары разграбили у нас это богатство. Остались у греков только гордость и честолюбие народное и этого наследия предков не отнимет у нас никто...»
Плохо когда единственными богатствами народа становятся гордость и честолюбие. Длительное владычество турок привело к обострению националистических чувств у греков. И национализм на какое-то время совершенно отравил сознание греков, что привело к трагическим последствиям для афонской горы. Освободительная борьба, начатая братьями Ипсиланти, требует специального исследования, и нелегко дать ей оценку. Но, бесспорно, участие в ней монахов привело к многочисленным отрицательным последствиям. «Потом постигло и всеобщее для всей Горы бедствие вследствие вражды между греками и турками, особенно тяжело отразившееся на судьбах Руссика, прискорбных и без этих вышеупомянутых обстоятельств». Так слишком деликатно рассказывает современные источники о том периоде. Но, к месту ли такая деликатность? Не вредна ли она для современного человека, тем что не даёт разглядеть настоящее? Посмотрим некоторый дореволюционный материал, под название «Бедствия, накликанные самими афонцами». « В 1821 году произошло восстание греков. Монастыри были наполнены оружием: пушки в башнях и в прозорах стен имели свои боевые заряды, в монастыре Есфигмен отливаемы были пули, канал Ксероксов был вновь перекопан и укреплён завалами из дерева и камня, и Афон сделался полуостровом. До 6000 греков и их жён укрывались в пещерах и лесах Св.Горы и получали скудную пищу из монастырей, а допитывались кореньями и листьями древесными; наконец, отправлены были на парусниках два отряда для взятия сперва Коваля и потом Солуня. Лучшие духовные старцы не одобряли этих предприятий. Поход на Ковалу кончился тем, что турки отрубили головы вышедшим на берег. Лодки отплыли обратно, а Паша с 4000 солдат прибыл на Афон к Ксероксову каналу, а после незначительной перестрелки рассеял воителей, перешёл канал и стал лагерем у первой возвышенности Афона Мегали вигла (Большая стража). Из всех монастырей монахи разъехались в разные страны. Почти опустелый Афон покорился Паше и был обезоружен, а мужья с жёнами возвратились в свои деревни. 10 лет турецкие малые отряды жили во всех монастырях Афона и сторожили дух эллинского возмущения. Десять лет афониты пребывали в разных странах и преимущественно в Греции (на Святой Горе оставались немногие старцы). В 1831 году Турция оставила Афон , монахи вернулись в обители и учредили празднество в неделю ап Фомы и особую службу в память освобождения Св. Горы.» Благовещенский рассказывает, что сам разговаривал с одной поселянкой, которая во время этих событий проживала на Афоне. Женщинам в это время на Афоне дозволялось жить, только не подходить близко к обителям. А как же вековой запрет? Ведь даже турки воспрещали женщинам бывать на Афоне и, по рассказу Святогорца, бедный ага там томился по служебной надобности без своего гарема. А греческим националистам-авантюристам этот запрет был нипочём. Более того, и в гражданскую войну уже в нашем столетии на Афон также точно хлынули крестьяне с жёнами. А Гитлер-то, подобно туркам, запретил вход на Афон женщинам и, вообще, мало досаждал Афону. По воспоминанию старых монахов, немецкие солдаты, заходя в Пантелеймонов монастырь, оставляли оружие на пристани. А единственная память о немецком владычестве - башня на пристани Великой лавры. Получается, что больший вред афонским монастырям наносили греческие националисты, а не Гитлер с турками. Так оно и должно было быть, потому что Господь силен внушить добрые мысли даже самым отъявленным злодеям. Заражённые же национализмом греческие монахи отложили своё упование на Господа и вместе с некоторыми мирскими деятелями уже думали о больших должностях в новом государстве. За это великое наказание и пришло на Афон. Что остаётся добавить? Остаётся только спросить, почему и русские исторические описания Афона стараются не заметить этих поучительных событий? Может быть, греки осознали свои ошибки . Ничуть . В современной книжке об Афоне, написанной одним греком на русском языке. читаем: « Греческая национально освободительная революция 1821 года не могла не оставить в стороне афонских монахов. Они внесли большой материальный вклад в дело подготовки революции и во многих случаях взяли в руки оружие для борьбы против ненавистного врага. Спустя десятилетия монахи возвращаются на Афон к разрушенным турками обителям и начинают восстанавливать их». Подтверждение тому, что и после этого страшного урока увлечение национализмом не оставило греческих монахов, мы видим из дальнейшей истории Афона.
Противоречия между греческими и русскими монахами, кажется, лежит уже в самом взгляде на монашескую жизнь. Русские монахи стали активными проповедниками общежительного устава. Даже кельи быстро превращались в маленькие монастыри. У греков общежитие в те времена находилось в упадке, идиоритмические монастыри иногда проповедовали роскошь и беззаботность. Многие писавшие в прошлом веке об Афоне отмечают, что по внешнему виду можно было легко отличить к какому монастырю принадлежит монах. В прошлом веке идиоритмические монастыри преобладали над общежительными. По этой причине и происходил быстрый рост Пантелеймонова монастыря, который был один из немногих придерживающихся общежительного устава, и ревностные греческие монахи с радостью приходили в него. Постепенно Пантелеймонов монастырь, вернее его русская составляющая, вызывает всё возрастающее недовольство греков. Не нравиться, например, что монастырь является питателем сирых и убогих. В начале этого века протат даже запрещает раздавать милостыню. Совершается чудо, приходит Сама Божия Матерь и смиренно принимает укрух, показывая тем самым, что не должно прекращать богоугодного этого дела. Но не внемлют этому игумен и старшая братия и подчиняются не Божией Матери, а людям ослеплённым ненавистью. Как это характерно и для нынешнего времени! Сейчас главной добродетелью является внешнее спокойствие, отсутствие конфликтов, видимо, эта политика сглаживания острых углов и является причиной нынешнего оскудения русских обителей. Потому, вероятно, до сих пор в Пантелеймоновом монастыре тридцать братьев, что не хочется возбуждать греков. Да и управлять малым количеством легче - меньше людей меньше конфликтов. В прошлом веке русские не очень бояться греков, но почти каждый шаг вызывает противодействие части греческого монашества. Панику вызывает, то что вблизи Афона русские пароходы теперь делают остановки. Стали просить Руссик, чтобы тот отказал пароходству, но монастырь не согласился, и несколько греческих монастырей сразу заручились поддержкой и покровительством Англии. Тут, конечно, надо отметить, что пароходы принесли некоторый соблазн в афонскую жизнь. Это и может быть поставлено в вину русскому монашеству. Хоть пароходы останавливаются на положенном расстоянии, но насельники Святой Горы теперь слышат , как бабы, что-то поют, видят, как бабы торчат на палубе, стараясь что-то узреть на Афоне. Для светского человека в этом нет ничего удивительного, но для афонцев, непокидавших 20, 30, 50 лет эту святую землю, это, разумеется, соблазн. Доходило дело до курьёзов. Однажды с парохода вместе с прочими поклонниками сошла на пристань Руссика жена капитана парохода, женщина, молодая и красивая. Вместе со всеми она попыталась войти в монастырь, но монахи перед её носом захлопнули порту (ворота). Капитан стал возмущаться, но ему объяснили, что даже турки не дозволяли женщинам ступать на Афон. Но эта дама не захотела оставить монастырь в покое и под руку с каким-то франтом совершила паломничество вокруг него, освежилась водой из святого источника, нарвала цветов, села против монастырских ворот и стала лорнировать встречных монахов. Это вызвало бурю среди афонского монашества. Но это был единичный случай, более демонстрирующий рост секулярных, или даже просто атеистических, настроений в русском образованном обществе, чем целенаправленное воздействие на афонскую жизнь. Справедливости ради надо отметить, что когда подобным образом некий английский лорд со своей супругой решил прогуляться по монастырю Дионисиат., ему была подготовлена более «достойная встреча», на которую братия монастыря вышла с каменьями и палками. Эти наглядные аргументы оказались, в отличие от предварявших их словесных, весьма убедительными, и лорд быстро ретировался, по случаю чего в монастыре был отслужен благодарственный молебен. Афонское предание передаёт, что пароход после этого затонул, и жена лорда будто бы погибла.
В прошлом веке строились большие русские обители с величественными храмами: кроме Пантелеймонова монастыря, Свято-Андреевский и Ильинский скиты, кельи св. Иоанна Златоуста и Благовещнская, Крестовоздвиженская, Троицкая и другие. В этих кельях жило по 50-100 монахов. К 1912 году русский Афон состоял уже из 70 крупных обителей. К тому же среди афонских монахов распространяется убеждение, что Россия покорит Турцию, и Греция перейдёт в русские владения, а с нею и Афон. Всё это вызывало эскалацию национальной напряжённости. Умножающиеся русские постройки вызывали настоящую «архитектурную» войну. Положение келий осложнено тем, что без разрешения монастыря им не дозволяется делать постройки. Начались интриги. Вот один из документов того времени, дошедший до нас, правда не в очень хорошем переводе.

«Преподобнейшие эпистаты и антипросы кинота афонского.
Печальные опять доходят до нас известия о новых у Вас непорядках и нарушениях, так добро и спасительно составленных на св. горе Афонской правил (постановлений) в зависимых от монастырей кельях и скитах. Так, сообщается нам, что находящемуся в ведении самой священной Великой лавры келиоту позволено на замечательнейшем и видном месте «Керашах» воздвигнуть храм и здание кельи, отличие и вид имеющие не простой кельи, а как бы господствующего монастыря. Такое нарушение и изменение постановлений (уставов, порядков) в пределах самой великой лавры, которая, стоя во главе всех на Афоне монастырей, должна бы по всей вероятности, первенствовать и руководить другими, подавая собою пример всем прочим монастырям в строгом хранении искони установившихся на Афоне положений и уставов, таковое, говорим нарушение смертельно опечаливши Матерь-Церковь принуждает нас, как прежде со каракальской кельей «Честного Креста», так и теперь об этой лаврской келье, -настоятельно потребовать от Вашего преподобия дать нам необходимо нужные объяснения; а в случае, что это действительно, так как мы выше упомянули, позаботьтесь о немедленном уврачевании сего, покуда ещё есть время. А посему, отечески понуждаем Вас сим писанием и духовно поощряем Вас к тому, чтобы Вы, помня, свою ответственность перед Матерью-Церковью за тысячелетнюю историю (старую) древнего Афона, поспешили бы по получении настоящего письма, точно расследовать дело, ответить нам, и по праву своему заставить точно блюсти установления и принудить таковых, как к уничтожению всякого противозаконного (между нами) условия, и к прекращению противозаконных работ (построек), с такою же похвальною энергичностью вмешиваясь в деле их и требуя отчёта оных, с какой энергичностью Вы поступили и в существующем пока вопросе относительно каракальской кельи, а так же и в в недавнем подобном же вопросе между Грузинской кельей и Иверским монастырём. Но так как много говорят ещё о предполагаемом преогромном здании на Хиландарской келии «Благовещения», находящимся в самой Карее, а кроме того, слышно ещё, что одна келья Ставроникитского монастыря, что на месте, называемом «Митака», превращается также в громадное здание, - то посему отечески просим Ваше Преподобие исследовать обо всём этом, но и на всё происходящее на Афоне бдительно смотрите, всегда имея в виду те печальные последствия, которые произошли от нерадения Вашего об охранении постановлений. Обо всём этом и об относительных Ваших действиях, ожидая скорого ответа, испрашиваем Вам Божией благости и велией милости.

13 сентября 1899 года
Константинопольский Константин о Христе теплый молитвенник»

Архитектурный террор доходил до того, что приходилось прибегать к следующим хитростям: при строительстве русской кельи сщмч. Игнатия Богоносца в Карее вначале были воздвигнуты фальшивые стены, и когда купол был готов, и крест водружён, стены разрушили, и келья предстала в своём истинном виде.
Настоятелю кельи Св. Троицы на земле сербского монастыря Хиландарь иеромонаху Нифонту также приходилось пускаться на хитрости. Греки всячески препятствовали украшению святой обители. Приходилось многое делать тайно. Например, при ремонте храма Святой Троицы настоятель хотел устроить купол, как у всех русских церквей. Страха ради вся братия и мастера в одну ночь сумели собрать купол, установить его и водрузить крест.
К сожаления не всегда эта война ограничивалась «холодным» течением, иногда наблюдались весьма «горячие» проявления. Так в журнале «Сообщения Императорского Православного Палестинского общества» за 1906 читаем о побоище, учинённом монахами Каракальского монастыря в русской Крестовоздвиженской келье в 1905 году под праздник Святой Троицы. Во время отсутствия настоятеля кельи иеромонаха Пантелеймона, который был в отъезде в Константинополе и наместника иеромонаха Виссариона, который был вызван к каймакому (турецкому начальнику) в Карею, в келье неожиданно появились один из членов протата и антипрос Каракальского монастыря. Пока их принимал кто-то из братий, а дело происходило во время дневного отдыха, неожиданно появилась толпа каракальских монахов и рабочих монастыря , вооружённых топорами, мотыгами и ломами. Антипрос быстро выскочил к «этому войску» и занял пост «военоначальника», раздавая приказы и руководя действиями «армии». Пришельцы начали крушить здания кельи, разбивать окна, ломать стены. Все русские отдыхали перед праздником и, будучи разбужены непонятным шумом, сразу не могли понять, что происходит. Некоторые в страхе бежали в лес. Большая часть принялась оборонять келью. Одному русскому тут же была нанесена рана в голову и он упал на землю без чувств. Но тут выскочили бодрствовавшие повара, вооружённые кочергами, и посеяли панику в рядах противника, греки замешкались и были изгнаны. Результаты побоища: 8 иноков были ранены и сильно избиты, на поле брани греки оставили трофеи: 5 топоров и 8 мотыг. «Целью нападения было изгнание русских монахов из келии, как это уже и было сделано каракальцами относительно других русских келиотов. Причина притеснения монахов кельи Креста - неисполнение ими монастырского приказания ничего не строить. Русские всегда обращаются за разрешением, а те всегда говорят: подождите и потерпите». «Они боятся дальнейшего роста и развития кельи , опасаются того, что русские со временем и совсем вытеснят греков с Афона. Но это - злая выдумка эллинов, которым всюду мерещится несуществующий панславянизм».
Из корыстолюбия монастырь выдал настоятелю кельи иеромонаху Пантелеймону не только обычную омологию, но и дополнительный акт, по которому в этой келье позволяется жить не трём инокам, как обычно, но двенадцати, а сверх того и всем тем, кого настоятель хочет взять в качестве рабочих. Потом всячески хотели отобрать эту бумагу, но не получалось.
Из этой статьи мы узнаём о двух причинах национальной розни, посеянной греками: опасение «панславянизма» и корыстолюбие греков, ставшее легендарным.
До каких невероятных размеров дошла русофобия, узнаём из дальнейших материалов статьи. « В заключение нужно сказать, что в минувшую тяжёлую пору несчастной русско-японской войны русским инокам Святой Афонской Горы пришлось чувствовать себя особенно безотрадно и грустно. Греки немало «залили им за спину жира», как выражаются здесь, пользуясь почти каждой нашей военной неудачей на суше и на море для обидных насмешек, злобных выходок и открытого поругания. Братья по вере и жизни! Вы ли это? Что осталось у вас от славных времён византийских, когда монашеский Афон был подлинно Святой Горой? Боже , призри с небесе и .. посети виноград сей».
При чтении этой статьи возникает два соображения. Первое: не боялись же тогда писать об этих распрях, чтобы кого-то не ввести в соблазн. Дореволюционные церковные газеты о всех сложностях, трудностях и безобразиях писали открыто и ясно, не боясь кого-нибудь соблазнить или отвернуть от Церкви. Чтобы лечить болезнь, надо её знать. А сейчас многие замашут руками: «Зачем об этом говорить, надо всё простить и забыть!» Это не «забыть и простить», а просто спрятаться, уступив недостойным людям, истинным врагам монашества, делать своё дело. То, что оно активно продолжалось и дальше, мы скоро увидим.
Второе же соображение: каким образом, монашество Афона, каких-нибудь пятьдесят лет назад с радостью встречавшее великого князя Константина Николаевича, сумело в столь короткий срок пропитаться такой русофобией, что желало и поражения русского царя? Вспомним, как встречали великого князя.... «Наши отцы- греки и болгары плакали от великой радости: 1-е, о том, что со страхом и благоговением приходит царевич ко святыням, 2-е, что сподобились видеть своими глазами отрасль православного христианского царя. Также говорили: «блаженны очи наши, видевшие днесь Православного Царского Сына, чего мы не знали уже более 400 лет, то ныне видим своими очами. Велик день сей для нашей обители, и для всей Святой Горы Афонской: она сподобилась принять такого гостя, поклонника и Богомольца, какого не видали у себя многие века»
Параллельно «архитектурной» войне велась и «колокольная». Тот же клеветник Семёнов с радостью описывает побоище в келье Благовещения близ лавры, где греки пытались запретить русским звонить в полученный недавно ими колокол. Конечно, греками двигала зависть, а не боязнь утратить необходимую для молитвы тишину. Вряд ли колокольный звон мешал когда-либо какому-нибудь исихасту. Нет не любовь к тишине и сохранению преданий: греки иногда ссылались на то, что келье непозволительно иметь такие колокола, двигала греческими монахами. В книге В.Маевского «Афонские рассказы», повествующей о послереволюционной истории Афона, читаем о том, как в одну русскую обитель пожертвовали громадный и чудесный колокол, когда же он пришёл из Одессы, то он был отобран монастырём за долги и затем спокойно водружён на монастырской колокольне. Оказалось, что грекам можно нарушать тишину. Только при ударах в этот колокол, по признанию одного инока, у русского человека сжимается сердце от обиды. Отметим , также что прошли годы, русские кельи и скиты отошли к тем монастырям, на территории которых они находились. И теперь уже никого не смущают ни размеры зданий, ни формы куполов.
Интересно отметить, что в древности многие монастыри, которыми сейчас владеют греки, принадлежали другим православным народам, либо имели значительную часть братства другой национальности. Примеры: Иверский , св. Павла, Григориат, Дионисиат. По этому поводу у русских сложилось некоторое прискорбное наблюдение: « Если несколько греков поступит в какой-нибудь славянский монастырь, то они, приглядевшись, начинают понемногу переманивать туда и других земляков своих и с изумительным терпением добиваются того, чтобы власть игуменская перешла в руки грека. Лишь только удаётся это, греки свободнее вступают в свои права, и вместе с игуменом так ловко поведут дела, что редкий сторожил уцелеет в обители. Захватив монастырь в свои руки, греки начинают истреблять всё, оставшееся от прежних владетелей. Таким образом несколько чужеземных монастырей на Афоне перешло в вечное владение греков.
Славяне, напротив, поступив в греческий монастырь, играют в нём незавидные роли и по простоте своей скоро стушёвываются и свыкаются со своим положением. Греки не поручают этим пришельцам никакой должности, не позволяют им даже служить на своём языке и требуют строго подчинения своим правилам и обычаям... Некоторые славяне поселяются в греческих обителях в виде особенного подвига, чтобы наказать себя за прошлые грехи» . Желающие убедиться в правильности этих слов могут обратиться к истории Пантелеймонова монастыря прошлого века. Можно посмотреть и на современных насельников негреков.
Притеснения греков со временем только умножались. Митрополит Арсений (Стадницкий), первый раз посетив Афон ещё студентом, вспоминает: « Отец Товия (игумен Ильинского скита рассказывал, что пантократовцы (греческие монахи монастыря Пантократор) не позволяют им ничего выгружать и недавно потопили сено, привезённое для обители из их метоха (дачи) на острове Тассо» . Не давали также они ломать камня для постройки заложенного в 1881 году собора. Впрочем, всё это уже неново и неинтересно. Интересен вывод, который делает будущий владыка. Вывод для нас очень характерный, и к которому так бы и нам ради смирения хотелось бы придти. «Не возлагая в данном случае вины исключительно на греков, я позволю себе только спросить: не виновны ли в данном случае и сами ильинцы». Напрашивается вывод: сами и виноваты. И мы попадаем на привычную русскую стезю: во всём считать себя виноватыми. Задумаемся на минуту: ведь скольким мы обязаны грекам. Ведь само православие приняли мы от них. На Афоне они хранили отеческие предания. Сколько святых породил греческий Афон. Множество истинных подвижников греков не имело своей части в этой вражде, даже, наоборот, игумен Руссика Герасим немало приложил усилий, чтобы Руссик действительно стал русским монастырём. Надо отметить, что во время пребывания инока Аникиты (Ширинского-Шихматова) наши соотечественники показали себя не с лучшей стороны. Когда старец Аникита вернулся из вынужденной отлучки, он был вынужден вновь увести русскую братию из-за недостойного поведения некоторых её членов Игумен же Герасим неоднократно предпринимал попытки наполнить Руссик русскими. Так он в качестве духовника принял изгнанного начальника Ильинского скита иеромонаха Павла. После кончины последнего духовником был сделан о. Иероним. Наконец, своим приемником, наместником игумен Герасим избрал русского иеромонаха Макария. Святогорец описал в одном из своих писем следующее явление Божией Матери одному греку. Этот благочестивый отец видел сонм святых вокруг Небесной царицы , но обратив внимание на ряды святых, был немало огорчён, увидев, что в самых возвышенных рядах были русские, ниже болгары, сербы и другие славяне, а ниже всех греки. « Место это Святая Гора, а пришельцы...». Не успел он задуматься далее, как неведомый голос объяснил ему, что русские как пришельцы терпят больше неприятностей, что возвышает их перед Богом.
И в наше время автору приходилось встречать среди греческих монахов истинных почитателей России, некоторые из них знают нашу страну не со слов, неоднократно бывали в России, объездили все знаменитые русские обители. Но есть и те, которые воротят нос от русских монахов.
Справедливости ради надо отметить, что не только греки проявляли национальную нетерпимость. Известны и сербо-болгарский конфликт, и конфликт великороссов и малороссов . Почему же особое внимание мы здесь уделяем именно национализму греков? Потому что эта пагубная страсть, захватившая часть афонитов-греков, была ловко использована тёмными силами и привела к трагическим последствиям для Афона. К ослаблению афонского монашества.
Весь девятнадцатый век, да и начало двадцатого, был наполнен борьбой греческого народа против турецкого владычества. Россия активно поддерживала освободительную борьбу греческого народа. На фоне этого справедливого дела начинается борьба за раздел сфер влияния. В события активно вмешиваются Франция и Англия. Все опасаются Русского влияния в юго-восточной Европе. Начинается игра на слабости греческого народа, на его национализме, выросшем из чувства обиды за униженное положение своего некогда великого народа. Нагнетаются русофобские настроения. Не избежал этого и Афон. Не верите? Возьмём несколько номеров «Церковного вестника» за 1888 год. В номере 20 приводится цитата из «Восточного обозрения»(Revue d’Orient): «Сообщаем любопытные известия о предстоящем превращении Афонской горы в сильную и хорошо снабжённую людьми и амуницией русскую крепость. Гора Афон до семидесятых годов была республикой греческих монахов. Но в 1876 году русское правительство конфисковало значительное количество русских земель, принадлежащих афонскому ордену (?) в России. Доходы с этих земель обращены в поддержку тех русских монастырей, которые стали возникать на месте греческих. Теперь на Афоне находится не менее 2500 русских монахов под командою (?) генерала Ассымова (?), который превратил монастырь в крепость. Правда, есть ещё 17 монастырей, где живут престарелые греческие монахи. Но и оттуда их вытесняет русский консул, и скоро кончится тем, что и эти монастыри станут принимать русских богомольцев, а эти последние ничто иное, как русские нижние чины, находящиеся в отставке». В 21 номере продолжение: « «Восточное обозрение» пустило в ход следующую фабулу. В афонских монастырях будто бы состоит в настоящее время 2500 русских монахов, в числе которых некто «брат Мина» был прежде чиновником генерального штаба. И генерал (?) Ашинов яко бы избрал священный полуостров местом для своего весеннего пребывания. Русский генеральный консул в Фессалониках г. Ястребов обратился будто бы к игуменам 15 греческих монастырей с предложением, чтобы они приняли русских монахов, обещая им новые имения, а так как это предложение было отвергнуто, то он оклеветал греческих монахов перед турецкими властями с целью устранения их и замены русскими... По поводу этой фабулы «» замечает: «Сообщения «Восточного обозрения», кажется, сбиваются на басню. Так как приближается новый восточный кризис, то снова, как было 15 лет назад, пускаются в ход усилия посеять плевелы между русскими и греками. Но горький урок пошёл грекам впрок. Мы не настаиваем на том, что Россия питает огнепальную любовь к грекам, но из горького опыта мы знаем, что и в других местах не питают к ним особого расположения»... Басню «Восточного обозрения» не стоило бы опровергать ввиду её очевидной нелепости. Но злостные ковы некоторых врагов мира на востоке отмечены газетой совершенно верно и должны быть приняты к соображению и русскими, и греками, и ближайшим образом на самом Афоне». Да, действительно, стоит ли столько внимания уделять явным басням? Но, читаем дальше в 22 номере: «С прискорбием должны заявить, что эта возмутительная нелепость обошла все даже церковные иностранные газеты, и теперь мы прочитали её дословно в такой серьёзной немецкой церковной газете , как «Евангельско-Лютеранская Церковная Газета» и притом в такой категоричной форме, без указания даже на источник, что как будто тут предлагается вниманию читателей положительный и проверенный редакцией факт. Это печальное явление поистине показывает, до какого политического озлобления дошёл инославный запад по отношению к православной России»... Да, какой печальный факт! Да стоит ли столько внимания уделять этим нелепостям? Ведь газеты всегда врут. Активно врали они и ранее, и только чудо спасло русский монастырь. « В минувшую русско-турецкую войну греки опубликовали в константинопольских газетах, что русские иноки - заговорщики, что в их монастырях целые арсеналы, и все они собираются для совещания в Пантилеймоновом монастыре под председательством о.Иеронима, монастырского духовника. На Афон на военном пароходе прибыл паша, осмотрел, перетрусил, но ничего не нашёл и настолько был очарован о. Макарием и престарелым духовником, что, поехавши в Константинополь, исхлопотал о.Макарию перед султаном высокий орден Меджидие» . Но эта и подобные ей компании совсем небезобидны и часто приводили к трагическим последствиям для русского монашества. Так в Сен-Стефанском договоре 1878 г. был 22 пункт, по которому Андреевский и Ильинский скит становились монастырями, равноправными с другими 20 монастырями Афона. Вселенский патриарх Анфим уже выпустил постановление об этом. Но греческие националисты не дремали и быстро нашли поддержку среди иноверцев. На Берлинском конгрессе были пересмотрены некоторые пункты Сен-Стефанского мирного договора не в пользу в России. Лорд Солисбери стал убеждать, что Россия хочет создать на Афоне русские гарнизоны (два офицера приняли монашество на Афоне), и русские скиты не стали монастырями. И это привело в дальнейшем к тяжким последствиям. Если бы Андреевский и Ильинский скиты стали монастырями, то они никогда бы не могли быть отобраны , ибо скиты находятся на территории монастырей и подчиняются им, а монастырь представляет собой самостоятельную административную единицу. Как мы видим, антирусская компания продолжалась и дальше. Заметим, что в Андреевском скиту было 800 монахов, а Ватопедском монастыре, которому он подчинялся, всего 200, в Ильинском скиту - 400, а в Пантократоре всего 100. Так что планируемые преобразования были бы не плодом русских интриг, а насущной необходимостью. Позорную страницу в истории Афона составляет и процесс об отнятии Русского Пантелеймонова монастыря, который будто бы незаконно был захвачен русскими.
Кстати, отметим, что усилиями того же лорда Солисбери из формулировки «Монахи Афонской Горы, каково бы ни было их отечество, в будущем сохраняют свою собственность и прежние преимущества и пользуются все без исключения одинаковыми правами и прерогативами...» были выкинуты слова «каково бы их ни было их отечество». Интересно, что турецкая власть и дальше сохраняла толерантность в отношении автономии Святой Горы и не препятствовала прибытию на Афон послушников и монахов разных национальностей. Этого не скажешь про греков. После Балканской войны 1912 года был разработан проект, по которому Святая Гора оказывалась под покровительством России, Греции, Румынии, Болгарии, Сербии и Черногории. Греческие монахи спешно обратились в Афины с требованием присоединить Афон к греческому королевству и передать Элладской церкви. В греческих газетах опять развернулась истерическая компания. Россия вынуждена была принять меры: были отобраны имения греческих монастырей в Бессарабии, и греческим монахам был запрещён въезд в Россию для сборов. В результате премьер-министр Венизелос и Константинопольский патриарх выступили против владычества одной стороны над Афоном и поддержали проект покровительства шести стран. Но 2 ноября 1912 года к Афону подошла греческая эскадра, и он был фактически занят греческими войсками. С этого момента начинается греческое правление на Афоне. В присутствии членов Кинота адмирал Кундуриотис прочитал декрет от имени греческого короля, в котором говорилось, что владычество турок кончилось, и Афон присоединяется к Греческому королевству. Все противящиеся будут отданы под суд военного трибунала, который имеет право приговаривать к расстрелу и в 24 часа исполнять приговор .
Далее следует не менее позорное продолжение. Развивается нетерпимость к монахам славянского происхождения. Не дают постригаться русским эмигрантам под предлогом опасности проникновения большевизма. Не дают постригать монахов не греческой национальности. Сербский патриарх Димитрий пытается протестовать, но нашему вниманию предстают всё более мрачные страницы истории. Министр Папа Анастасиу разрабатывает проект закона, по которому все святогорские монахи должны быть собраны в несколько монастырей, где должны оставаться до своей смерти, а на полуостров должен быть открыт доступ и женщинам . Афон должен превратиться в туристический и курортный центр с игровым домом, то есть стать вторым Монако. Только вмешательство Константинопольского патриарха предотвратило осуществление этого чудовищного проекта. А греческие монахи, столь активно боровшиеся против монахов других национальностей, начинают пожинать плоды: после краха военной авантюры 1920 г. и поражения в войне с Турцией всё имущество греческих монастырей вне Афона отбирается и отдаётся беженцам.
В 1926 году следует новый закон, по нему все монахи должны быть подданными Греческого королевства. А получить его можно только, прожив 10 лет на территории Греции. Этим законом фактически запрещается въезд на Афон славянам. С 1912 года число славянских насельников Святой Горы уменьшается на 80%... Но цель этих мероприятий, видимо, уничтожить монашество вообще, потому что греческий народ не в состоянии произвести столько монахов, чтобы восполнить эту убыль. Результат - сильное сокращение числа монахов на Афоне. Если в 1903 на Афоне их было 7500, то в 1963 - только 1560 . А до турецкого владычества число монахов доходило до 50 тысяч. Так что умножение русских обителей не привело бы к «перенаселению».
1926 год отмечен ещё одним позорным деянием в истории Афона. Националисты не оставляют надежд захватить Пантелеймонов монастырь. На этот раз привлекаются единомышленники-учёные. Якобы был найден документ, по которому монастырь был основан далматинскими монахами из города Росса. А русские впервые появились в монастыре в 1834 году , а в 1875 полностью захватили его в свои руки. Интересно, что город Росса был совершенно уничтожен сарацинами ещё в 841 году .
Во время немецкой оккупации в ход идут ложные доносы. Вновь распространяются басни о складах оружия. После войны - уже преследования за сотрудничество с немцами. По этому обвинению были арестованы 13 монахов: 6 русских и 7 болгар. Сотрудничество заключалось в том, что во время оккупации эти монахи ездили в Болгарию за продуктами. Очевидец рассказывал, что русские монахи просто умирали с голоду, так как единственную помощь монастырю оказывали православные греки, жившие по соседству с Афоном, а те и сами в то время нуждались. Арестованные получили разные сроки от 2 до 5 лет, причём в тюрьму попал даже игумен Зографского монастыря. Болгарская же обитель в этот момент была просто ограблена греками.
В послевоенные годы постепенно было уничтожено русское монашество в Андреевском скиту. Позже, в 1992 году, под предлогом отказа насельников поминать патриарха Варфоломея был захвачен греками и Ильинский скит .
С приходом к власти чёрных полковников экуменическая константинопольская патриархия получает неожиданного союзника и за короткий срок на Афоне водворяется невиданное «смирение» и «послушание». « Когда в 1967 г. Хунта захватила власть, она с выгодой использовала упадок Афона. В 1968 г. Греческая жандармерия, управляемая гражданским губернатором, предприняла штурм монастыря Ставроникита. Они ворвались в кельи, выбросив обитателей наружу, затем изгнали их из монастыря. Большинство отцов продолжало укрываться под деревьями или спать снаружи до того, как начались поиски места, куда можно пойти. На следующий день гражданский губернатор объявил, что идиоритмический («особножительный») монастырь Ставроникита становится отныне общежительным, а монахи изгоняются за безнравственность... Это происшествие ознаменовало для Афона начало новой эпохи. Один за другим монастыри меняли хозяев. Со всей Греции от молодых, недавно образовавшихся общин поступали предложения отдать им не только монастыри-идиоритмы, но и общежития, населённые пожилыми и малочисленными монахами. Это была единственная возможность для честолюбивых и неженатых греческих клириков стать аввами на Св.Горе. Если раньше каждый приходящий в монастырь должен был стать новоначальным, то теперь можно было без больших усилий стать господином монастыря . С 1968 по 1986 гг. двенадцать монастырей получили новую братию. Пять из них поневоле были вынуждены отказаться от своего прежнего образа жизни и стать общежительными. Образ идиоритмичной жизни был столь сильно опозорен, что монахи считали себя обязанными отдавать свои монастыри...» .
Так чёрные полковники вдруг оказались ревнителями общежития, что нашло горячую поддержку и за морем, в Стамбуле. Нам же хорошо видно как увлечение национализмом ведёт теперь Афон к неожиданной трагической развязке: к экуменизму и космополитизму. Новый «жёлтые полковники» будут активно добиваться того, чтобы Афон стал музеем.
Но что сказать о теперешнем положении на Афоне русских? Чтобы ответить на этот вопрос, опять обратимся к прошлому и остановимся немного на истории Андреевского скита. История этой обители не может не тронуть русского сердца.
Мало кто знает, что Андреевский скит, а не Пантелеймонов монастырь, - первое русское общежитие на Афоне ( имеется ввиду возобновление русского монашества в 19 веке). На момент образования Андреевского скита в 1849 году не было на Афоне ни одной обители великороссов. Жили в то время русские и в Пантелеймоновом монастыре, но соотношение их с греками было 1:5. Малороссы, как тут уже говорилось с помощью интриг очистили скит Ильи Пророка от своих старших братьев . А после восстания 1821 года на Афоне некоторое время вообще не было ни одного русского монаха. И вот два друга, два Василия, оба выходцы из купеческой среды, начало своей дружбы положившие ещё в Москве, где имели одного духовного отца - архимандрита Кирилла из Иверского монастыря, проживавшего тогда на подворье на Никольской улице, бежавшие из стольнего града и принявшие постриг в Белобережской Предтеченской пустыни , по ревности к Богу и по благословению игумена Моисея и старца Серапиона приходят на Афон.
Удивительно всё в этой истории. Нелегко тогда было получить разрешение монаществуюшим на выезд из России и тем более на поселение на Афоне. Но нигде братья не встречают противодействия ни духовных властей, ни гражданских. И благословение родительское получают они в дорогу. Кто бывал на Афоне знает, что с восточной стороны полуострова простирается открытое море, и корабли для остановки предпочитают западный берег тихого залива Монте-Санто. Но корабль привозит монахов Виссариона (Толмачёва) и Варсонофия (Вавилова) к Иверскому монастырю, дабы в первую очередь поклонились они Божией Матери. Здесь же неожиданно встречаются они со своим московским аввой - архимандритом Кириллом. Это происходит в 1829 году. Двенадцать лет проводят братья в скорбях, молитвах и трудах под руководством старца-болгарина Харлампия. Здесь они обретают и ещё одного старца - уже известного нам Арсения. Просят ильинцы о.Арсения быть у них игуменом, и братья следуют за ним, но малороссы, как уже говорилось, изгоняют их оттуда. Но братья, ревнующие о возрождении бывшего в то время на Афоне в упадке общежития, не оставляли надежды создать русскую обитель. И Господь через своего служителя, юродивого грека Яни, указал на келью Серай (красивый дворец). Отправились братья на праздник Введения во Храм Пресвятой Богородицы в монастырь Ксенофонт, где надеялись приобрести келью для будущей русской обители. Дорога их лежала мимо места , где долгие годы им суждено было подвизаться. На месте, где дорога отходит к Сераю, стоял крест, Там почти всегда прибывал Христа ради юродивый по имени Яни, который славился своей прозорливостью. О.Виссарион, тогда уже иеромонах, спрашивает его: « Скажи, пожалуйста, есть ли на то воля Божия, чтобы Троицкая келья сделалась русским скитом?» На это блаженный, указав рукой на Серай, ответил : «Москов это кало, это кало». А это была первостепенная келья и поэтому о.Варсонофий говорит: «Пойдём, куда следует. Невозможная вещь, чтобы Серай был в руках русских». Через некоторое время идёт о.Варсонофий той же дорогой, вновь встречает Яни, тот берёт его за плечи, поворачивает лицом к Сераю и говорит на ломанном русском языке: «Вот Серай, скит руссов и москов». Долго он не унимался и не пропускал отца. Тогда понял о.Варсонофий, что это воля Божия, пошёл к брату Виссариону. И, о чудо! Выясняется, что келья эта продаётся и монастырь Ватопед готов уступить её братьям. Келья эта имела необыкновенную историю. Известна она с первых веков появления монашества на Афоне. В древности называлась она «Мониндра Ксистра», что значит по-русски «маленький монастырёк». В 1630 г. купил её митрополит солунский Афанасий (Пателарий) , бывший патриарх Константинопольский, неустанный борец с иезуитами. В 1653 г. после многих мытарств поехал он в Россию, где и скончался в г. Лубны Полтавской губернии в Преображенском монастыре, где через 10 лет прославился этот непреклонный исповедник православия множеством чудес, происходящих от его святых мощей. Через сто лет в 1760 году келью эту возобновил другой Константинопольский патриарх Серафим, который также был вынужден от гонения турок бежать в Россию и умер в том же Лубенском монастыре! Но удивительно, что он особо почитал св.ап. Андрея Первозванного, по преданию проповедавшего на территории будущей Руси, и ставшего одним из покровителей её. Поэтому и в своей афонской келье построил он храм в честь Первозванного апостола и преп. Антония Великого. Почитание апостола стало одной из причин гонений, воздвигнутых на патриарха . При водворении братьев в этой обители произошло маленькое чудо. Ранее в келье был храм преп. Антония Великого, и по храму имела второе название антониевой, а о другой её покровитель был совершенно предан забвению. Позже, когда велась борьба за превращение кельи в скит, была обнаружена старая надпись, которая указывала, что патриарх Серафим посвятил один из приделов храма св. апостолу Андрею. Интересно, что чудом святой апостол послал келье ктитора, который в честь него носил имя Андрей. Это Андрей Николаевич Муравьёв. В 1849 году немало приложил он сил, чтобы келью сделать скитом. Но успеха достичь не мог. Перед отъездом он решил подарить икону своего небесного покровителя келье и с тем пришёл к о.Виссариону. Тот говорит: « А у нас есть два изображения апостола , одно из них в иконостасе. И существует предание, что когда-то келья праздновала апостолу. Есть какая-то надпись на греческом наверху над вратами. Может сможете Вы её прочитать?» Этот муж берёт лестницу и читает надпись, что храм раньше был посвящён апостолу и говорит: «Братья, знаете ли что доселе, сами того не зная, жили под сенью Первозванного и отныне вам должно достойно чтить его имя...» . И в этот момент является антипросоп Ватопедского монастыря и приглашает отца Виссариона ехать в монастырь за новой омологией об учреждении скита.
В дальнейшем этот скит становится памятником русскому народу в лице благочестивых представителей купечества. Немало средств вложил в русскую обитель афонский подвижник и карульский отшельник, бывший золотопромышленник схимонах Иннокентий (Сибиряков), скончавшийся в год освящения Андреевского собора (1900), ставшего украшением Афона. Но основную тяжесть по строительству скита взял на себя первый игумен, иеросхимонах Виссарион. Посильную помощь оказывал скиту его брат, московский купец Иван Максимович Толмачёв.
Тот, кто хочет за быстрым возрастанием обители увидеть сильную «руку Москвы», будет трудиться тщетно. Некоторые сетовали, наоборот , на какую-то «оставленность» как Российским государством, так и церковью. Большими трудами и скорбями воздвигнут Андреевский скит. Много раз братия хотела покинуть о.Виссариона ( к тому времени о.Варсонофий уже отошёл к Господу). Однажды один из монахов задремал, ему явилась благообразная жена и говорит: «Ты серайский постриженник?» «Да,» - отвечает монах. «Нет тебе спасения кроме того места, да и другим скажи, которые хотят бежать, чтобы скит разорился, - не будет сего. Царь хочет послать скиту великое сокровище, да устроится лучше». И с Божией помощью добровольными пожертвованиями некогда могучего русского народа через 50 лет кроме собора храм имел ещё 9 параклисов и большие помещения, в которых размещались не только кельи , но и мастерские, больница, даже аптека. Так «маленький монастырёк» стал «красивым дворцом» и вырос до большого монастыря.
О духовном же устроении обители великороссов и сказать невозможно. По нерадению нашему мы почти ничего не знаем о её подвижниках . Но достаточно даже одного свидетельства: «В Андреевском скиту помимо множества черепов, симметрично расположенных на полках, а также костей в больших ящиках автор обнаружил довольно много вериг железных, которыми заковывали себя подвижники. Обыкновенно вериги носятся тайно от других, и тайна такого подвижничества обнаруживается по смерти подвижника, с которого тогда и снимают их; но некоторые вериги от несоразмерности их с туловищем и от долгого ношения настолько въедаются в тело, что их нельзя снять; поэтому их снимают через три года, когда труп выкапывают из могилы, и полагают в усыпальницу, как свидетельство подвижнической жизни»
«Пункт 8» одного из древних афонских уставов гласит: «... нельзя уничтожать распоряжения покойных игуменов, чтобы всё исполнялось по содержанию составленных ими завещаний».
Итак, посмотрим завещание первого игумена и строителя Андреевского скита, Виссариона. Первый пункт этого завещания говорит о том, что «Обитель сия» и историческое это место было приобретено им совместно с о. Варсонофием по настоянию духовников с той целью, чтобы служить убежищем для земляков - великороссов, желающих принять монашество в земном жребии Матери Божией, Св. Горе Афонской, поэтому она да будет предназначена для водворения в неё собственно великороссов подобно тому, как малороссы водворены в скиту Св.Пророка Илии или русские совместно с греками - в монастыре св. вмч. Пантелеймона. Затем завещание повторяет это: иметь прежде всего в виду, чтобы обитель служила пристанью спасения для земляков - великороссов: вследствие сего, если и будут иногда по усмотрению настоятеля принимаемы в обитель иноплеменныя личности, то таковых не возвышать над коренными насельниками скита или над заслуженными старцами и, вообще, не возводить их на степень руководителей и на высокие должности. Как поучительна для нас история Андреевского скита! Какое право имели мы отдать эту обитель грекам? Как можем мы спокойно взирать на разрушение её? Какое право имеет на этот скит фиктивное греческое братство, которое его населяет в количестве нескольких человек? Годы идут и, разумеется, никто не реставрирует и не может реставрировать разрушающиеся здания и храмы . Внутреннего ремонта удостоился только Андреевский собор, куда за небольшую мзду пускают туристов - благо, Карея недалеко. Почему не прилагают усилий современные иерархи к возвращению обители законным хозяевам, русским? Ведь построена она была на деньги наших предков. Ведь это скит великороссов. Или иерархия во главе с патриархом проводит ту же политику, что и в России? Вспомним, спокойно, без сопротивления фактически отдана Эстонская церковь разрушителю православия, патриарху Варфоломею. Готовится к сдачи Украинская церковь, которая будто бы станет автокефальной, а, по-настоящему, будет разрушена украинскими и константинопольскими униатами. Так же смиренно посматривали из Москвы на захват униатами храмов на Западной Украине. По свидетельству очевидца событий, заранее были переведены почти все батюшки-ревнители на другие приходы, чтобы не успели сплотить они свою новую паству в момент католической экспансии. Чтобы всё прошло мирно и гладко без нежелательных эксцессов. Зато с каждым годом всё с большей пышностью проходят церковные торжества в Москве, всё изысканнее угощают владык их смиренные «послушники» - настоятели «небедных» храмов. Не сомневайтесь, настанет час, когда изменится политика и русское братство из 30-40 человек захотят выкинуть и из последнего убежища - Пантелеймонова монастыря, и они «смиренно» удалятся. Соглашательство и попрание святоотеческих заветов никогда не приносило мир и благоденствие, только вражду и разруху. А ведь было время, когда наша Русская Православная церковь не боялась решительно выступить против безобразий на Афоне. Вспомним знаменитое совещание 1948 года, которое впору сравнить только со вселенским собором, на котором представители других церквей смело выступили против засилия националистов на Святой Горе. Патриарх Алексий I выступал против превышения власти губернатором Афона, которое пытались узаконить в новом уставе Св. Горы. Но, как видно, прошли те времена.
А что же бывший русский монастырь, а ныне монастырь русскоязычных греков (или грекоязычных русских, кому как удобнее)? Монастырское начальство Руссика тоже занято другими проблемами - рубит и продаёт лес. Паломники могут наблюдать огромные штабеля дров, воздвигнутые греками-рабочими около Старого Руссика. Эта деятельность вызывает страдания и боль у русского келиота, иеродиакона Пахомия. Когда-то давно игумен дал ему послушание приглядывать за лесом, а теперь этому иеродиакону, перешедшему в зилотский монастырь Есфигмен, даётся послушание от нового начальства Руссика взирать, как этот лес вырубают. Первый афонский устав, принятый ещё при преп. Афанасии, говорит: « Касательно сосен, рубимых монахами на горе, полагаем: не вывозить их на сторону и не торговать ими, а продавать на горе; в случае же крайней нужды продавать их и мирянам». Так что можно успокоиться: лес -то не сосновый, а случай всегда крайний. Юридически не подкопаешься. Обидно только , что с разрушением видимой доброй русской славы в виде «Красивого дворца» близ Кареи, созидается как в глазах греков, так и славян, слава дурная. Ещё более неприятные события происходят на Крумнице, в русском скиту, издавна славившемся своими виноградниками. Там тоже орудуют арендаторы, или точнее, бизнесмены. В Салониках активно продаётся их продукция, и для рекламы упомянут и изготовитель. На бутылках на немецком языке читаем: «В Крумнице в монастыре святого Пантелеймона, на горе Афон выращиваются лучшие сорта винограда. С большим трудом и любовью приготовляем мы наше святогорское вино» . Зато и лучшее, и худшее вино исчезло со столов монастырской братии. Хотя в других монастырях оно - неизменный атрибут воскресной и праздничной трапезы. И здесь юридически не подкопаешься - тот же устав говорит: п.15. «Так как угодно было всем сделать постановление относительно виноградного вина; то с общего согласия мы определяем и предлагаем, чтобы никто не смел продавать вина мирянам на самой горе, начиная от потока Загийского. Ибо коль скоро это будет допущено, миряне чаще начнут ходить к монахам и сообщать им житейскую заразу. Но если бы кто выделал лишнее вино, тот пусть продаёт его монахам, и у покупателей берёт то, чего нет у самого. Поелику же на горе есть монахи, нуждающиеся в разных вещах, ибо не все зажиточны, а случается мирянам придти сюда с такими вещами, в которых нуждается гора; то ради такой неизбежной нужды дозволяется обмен вина» . Разумеется, «по неизбежной нужде» можно разрешить и самим мирянам выращивать на афонской земле виноград и изготавливать из него вино.
Цель этой статьи - не разоблачать кого-либо и клеймить. Суд не наше дело, И вспоминаются слова, уже давно ставшие афоризмом: «За державу обидно». И , действительно, почему многие русские монахи стараются, миновав русский монастырь, остаться где-нибудь у греков или у братьев славян, или поселиться где-нибудь в келье? Почему упоминание о Русском монастыре у многих русских и говорящих по-русски вызывает ироническую улыбку?
Многие отмечают , что с каждым годом жизнь на Афоне меняется, и не в лучшую сторону. За короткий срок удобства во многих монастырях приближены к европейскому уровню. В некоторых монастырях уже появились лифты. Это на Афоне-то , где ещё недавно не было электричества! Более того, около Великой лавры в короткий срок появилась вертолётная площадка. И автор сам был свидетелем прибытия епископа из Салоник. Владыка залетел на Афон по каким-то делам на пару часов. Очень удобно. Может быть, скоро уже над монастырями будут зависать вертолёты, и объяснять экскурсантам, в том числе и женщинам: вот соборный храм, вот усыпальница, а вот там живут живые экспонаты, люди прошлого - монахи. Разрушению Афона способствует теплохладность русских и горячность греков, национализм которых привёл к тому, что на Афоне живёт во много раз меньше монахов, чем в древности.
Все мы, и русские, и греки, по-видимому забыли, что Афон это не территория какого-либо государства и даже не чья-либо каноническая территория, а Удел Божией Матери. Это не территория Греции, которая её захватила. Так как это удел Божией Матери. Это даже не каноническая территория Константинополя. Потому что им управляет Игуменья. В древности в жизнь Афона мог вмешиваться только император, а Царьградский патриарх не управлял Афоном . Для рукоположения приглашались епископы из соседних епархий. Это происходило потому, что всем было понятно, что своим жребием, Афоном, управляет Сама Божия Матерь. Когда своевольные греки подняли восстание на Афоне, они не понимали, что Божия Матерь может спокойно очистить свой вертоград без помощи пушек и ружей. А нашествие и разорение - это наказание за грехи, в точности предсказанное преп. Нилом мироточивым. Когда исполнилась мера наказания, то Сама Владычица очистила Свою территорию.
«В 1828 г. просмонарий - служащий при иконе монах, закончив служение Литургии в храме Иверской иконы, видит однажды одетую в чёрное женщину с метлой, которая усердно подметала монастырь. «Кто ты, и как попала сюда?» - обратился к ней с вопросом удивлённый инок. «Пришло время хорошенько вымести весь монастырь. Уж сколько лет стоит неметенный», - ответила ему Жена и сделалась невидима. После этого прошло немного времени, и султан издал фирман (указ) , чтобы все турецкие солдаты покинули Святую Гору, хотя до того сам султан не раз грозился разрушить до основания все афонские монастыри. И доныне каждый год в Фомину неделю во всех святогорских обителях совершается торжественное бдение в память о том, как Матерь Божия «вымела» турецкое войско из Своего вертограда» .
Как не боятся этой метлы все посягающие на Её Удел? Как не боятся её и те, которые нарушили и Типик св. Саввы и поставили вместо проигумена в Хиландарском монастыре, такого же игумена как и во всех других монастырях? Хотя каждому, хоть что-то слышавшему о Святой Горе, известно, что правит всем в древней сербской лавре, втором по своему значению монастыре после Великой лавры, Сама Божия Матерь .
Как не боятся быть выметены и те, о которых здесь не хочется говорить, любители с ружьишком поохотиться на кабанов, не только ради охотничьего азарта, но и пропитания ради? И любители безбрадых и юных, которые всегда составляли большую проблему для Афона, что отражается во всех афонских уставах? Слава об этих «любителях», видимо, разошлась по всему миру, стала легендой и привлекает неправославных ... единомышленников со всего мира. Случается, что эти «паломники» неправославной веры своими активными проявлениями антихристианской любви иногда шокируют настоящих монахов. Но скоро и против них нельзя будет сказать слова - европейское сообщество запретит их журить и велит принимать с почестями. Будем принимать? Можно и принимать, только с достойными почестями.
Вспомним, когда после бури в 1821 году Афон пришёл в такое запустение, что почти все монахи разбежались, а русских монахов точно не осталось ни одного, а иеромонах Дорофей был игуменом в семи монастырях, тогда и явились великие русские подвижники, тогда пришли и братья Виссарион и Варсонофий, и умножилось русское монашество, как никогда. Летопись Свято-Андреевского скита напоминает нам видение монаху Феофану преподобных отцов афонских, которые говорят, что виноградник надо перекопать, а новые лозы привить к старым добрым корням. «Это и имело место, - говорит «Летопись Свято-Андреевского скита», - наши отечественные лозы и прежние корешки». Чего же ждать ныне? Конечную бурю или новую лозу? Да и не засохли ли ещё корешки? Будущее покажет...