Интересно!

По неизвестным мне причинам сборник по итогам конференции так и не увидел свет.

Русские келлии на Афоне в конце XIX XX века, основные направления их деятельности, взаимодействие с Российским Посольством в Константинополе и Пантелеймоновым монастырем по материалам АВПРИ, архива Пантелеймонова монастыря и другим источникам
В XIX веке существовавшие русские обители не могли вместить всех желающих стать афонскими монахами. И русские монахи стали наполнять келлии.
И именно келлиотская форма стала наиболее привлекательной для русских. Келлии располагались на территории монастырей, как правило, греческих, и довольно легко уступались русским нуждающимися в деньгах греческими монастырями. Любой человек, поднакопивший за жизнь денег и имеющий тягу к монашеской жизни, мог приехать в Грецию, принять постриг в какой-нибудь обители и приобрести келлию. И к нему потом начинали съезжаться его соотечественники. И чаще всего такие новые обители формировались по принципу землячества.
По данным русского дипломата Н.В. Кохманского на Афоне в 1909 году в 87 келлиях проживало 1221 монахов, в 81 каливе 120 и в разных местах отдельных пустынников 501.
Все келлиоты были связаны русской монашеской традицией, придерживались строго монархических взглядов, что выразилось в строительстве ряда храмов, посвященных разным событиям жизни императорской семьи (в Троицкой келлии Хиландарского монастыря в честь Святителя Николая Чудотворца в память чудесного избавления цесаревича Николая Александровича от опасности в г. Отсу; в келлии Св. Петра и Онуфрия на Могуле храм в память коронования императора Николая II и др.). Объединение келлиотов было необходимо для поддержания порядка, создания организации, поддержки бедных келлиотов, материальной помощи даже соседним македонским областям (в архиве Братства келлии есть письмо от 8 июня 1910 года греческого старца Дамаскина из Карейской келлии свт. Николая с просьбой помочь построить мост через реку Праморица на его родине в селе Варахина Сисанийской епархии Македонии).
Объединение келлиотов было неизбежным, они испытывали одинаковые трудности: и, в первую очередь, гонение от греческих монастырей. Пантелеймонов монастырь, не имея юридической связи с келлиотами, вполне мог бы быть моральным лидером для русского монашества. Так, несомненно, и было во время духовника Иеронима и игумена Макария. Известна их помощь всем русским монахам: и при нестроениях в Андреевском скиту (Феодорит) в 1878 году, и в Ильинском после смерти Паисия II в 1871 году.
Об участии Пантелеймонова монастыря в урегулировании конфликта в Андрееевском скиту известно по письмам Духовника и о. Макария Русскому посланнику в Константинополе Н.П. Игнатьеву от 2 октября 1878 года: «О братии Андреевского скита недоумеваем, что сказать, все наши старания к их умиротворению доселе оказались тщетными. Впрочем, к чести о. Феодорита можно сказать, что он убеждениями нашими согласился не искать начальства и просил самого ограниченного обеспечения от скита как на пребывание его в скиту, так и на случай выхода, но при всех усиленных наших стараниях убедить братство удовлетворить требование о. Феодорита они не согласились на это, а потому о. Феодорит отказался подписывать бумаги и, по совету нашему, держит себя смиренно, не вмешиваясь в дела братства. Если он сумеет выдержать себя, кажется, будет опять на своем месте; если со стороны его и были ошибки, то братство постаралось ему сугубо вознаградить; конечно, греки были этому очень рады и всячески желали бы повредить братству, но сан-стефанский двадцать второй пункт их еще останавливает, как высказался недавно один из тузов Ватопедской обители об этом, в припадке откровенности».
И по письму от 7 марта 1879 года: «…В Андреевском ските несогласия между братством и Игуменом Феодоритом устранены, только к несчастию ими был принят канонизм (который при сем препровождаю), настоятельно требуемый Скитским братством, предводимым возмутителями Иеромонахом о. Антонием, которого едва могли удалить из обители, а с ним и о. Дорофея. Мы не советовали о. Феодориту подписывать этот канонизм, но так как партия противников была сильна, то невозможно было иначе поступить, ибо или нужно было подписывать или еще длить время, что послужило бы к совершенному упадку духа братства. И при всем этом едва достигли того, чтобы возвести опять о. Феодорита на игуменство (дикейство?) Помогло этому и то, что к сему времени выслали ватопедцам чрез нас около 10 000 турецких лир бессарабских доходов, да и Святейший Патриарх прислал Киноту, ватопедцам и нам грамоты, прося общими силами привести это дело к окончанию».
Поддержка бедных отшельников выразилась в создании специального скита Крумница и раздаче милостыни, которая, кстати, продолжалась и после смерти старцев. Неразрывная связь Пантелеймонова монастыря с другими русскими обителями видна и в самом возрождении его, ведь старец Арсений и иеросхимонах Иероним сами были келлиотами.
Архив монастыря содержит некоторые материалы, касающиеся русских келлиотов. В, первую очередь, это переписка покинувшего Афон иеросхимонаха Максима старца келлии святых бессребренников Космы и Дамиана, принадлежащей Великой Лавре. О. Максим выехал, как он сообщает, в Россию для лечения и сбора средств на восстановление келлии. Суть была в том, что о. Максим задолжал ряду монахов, греков и не греков, чтобы купить келлию. Причем в документах указано, что кириархиальный монастырь получает 10 процентов от суммы заключенной сделки при покупке келлии. Келлия была продана за 16 тыс. пиастров . Но, в тоже время имеем объяснение о. Максима, направленное в Синод, с просьбой разрешить сбор средств для возрождения келлии. Согласно этому письму он находится в Петербурге на излечении и просит разрешить сбор в пользу келлии, которая фактически разрушена и может быть передана греками другому лицу (Л. 15). Но, в период его отсутствия келлия была разграблена греками, а не продана за долги, как утверждали последние. То, что переписка сохранилась в Архиве монастыря , свидетельствует о участии последнего в деле о келлии о.Максима. Также сохранились письма в Генеральное Консульство и других келлиотов. Интересно, что переписка иеросхимонаха Максима, человека, несомненно, грамотного свидетельствует об отрицательном отношении Генерального Консульства к русским келлиотам.
Сами Святейшие Патриархи возлагали на Пантелеймонов монастырь функции надзора за всеми русскими монахами и паломниками: так Святейший Патриарх Анфим в ноябре 1871 года разослал письмо настоятелям монастырей и протату, в котором говорилось о том, чтобы, по просьбе Российского посольства, никто на Афоне не принимал бы подданного Российской Империи, если он «не представит письменного свидетельства от игумена русской киновии святаго великомученика и целителя Пантелеймона на том основании, что там неизвестны в точности законоположения и правительственные требования и сосображения русской державы, воспрещающия подданным ея принятие монашества, тогда как в русской киновии оне известны, а кроме того, и потому, что пребывание таких сомнительного поведения людей, грозя недобрыми последствиями и поношением священному нашему клиру, не только несвойственно, но и вредно для места». Поэтому заключает патриарх «… Никакой русский подданный, приходящий из России, не был принимаем на месте, если предварительно, будучи послан к игумену русской киновии и испытан им, не получит и не принесет письменного свидетельства, дозволяющаго ему пребывание на Св. Горе». Также патриарх указывает, чтобы такие пришельцы не рукополагались быстро в священный сан: без испытания и письменного свидетельства о игумена Пантелеймонова монастыря. Данное постановление не касалось Андревского и Ильинского скитов, как «знающих законоположения русской державы». Подобное же распоряжение было сделано и патриархом Григорием 28 апреля 1868 года .
Со временем усиливаются объединительные тенденции в среде келлиотов, улучшаются отношения с Генеральным Консульством, а роль Пантелеймонова монастыря в келлиотском вопросе непрестанно уменьшается. Завершаются эти тенденции объединением русских келлиотов в одно целое в Братство Русских Афонских Обителей (БРОА) в 1896 году. Показательно, что в период имябожнической смуты келлиоты, в отличие от крупных русских обителей, практически в ней не участвуют. Но по приезде на Афон представителей русской церковной власти проводится собрание старцев келлий как отдельной афонской силы .
Тенденция объединения келлиотов в единую организацию существовала давно. Вот что пишет один из критиков Пантелеймонова монастыря: «Доходит слух из России, будто русские монастыри на Афоне, более из них Пантелеймонов, публикуют по всей Империи, что содержат на свой счет всех живущих в Афоне. Неправда это, он даже и последние крохи текущие отрезывает, и цель его одна с греческими монастырями истребить и изгладить с Афона всесь пустынный быт», - пишет в своем воззвании настоятель николаевской общины . Но неясно, насколько можно верить этим словам не очень грамотного человека, который ставит в вину Пантелеймонову монастырю, что он предпочел остаться под властью Султана, а не под властью Святейшего Синода. Также он сообщает, что русские келлиоты еще в 1875 году просили Русское правительство через русского консула Иларионова взять их под свое покровительство, но, по его мнению, Игнатьев положил это письмо под сукно. В начале келлиотского движения отрицательным было отношение к нему не только греческих монастырей и во многом Вселенской Патриархии, но и Святейшего Синода, и представителей русской власти. Святейший Синод с подозрительностью относился к афонским инокам, не всегда принимал их постриги и рукоположения (кстати упомянутый о. Максим пишет, что его постриг и рукоположение во иеромонахи признано Синодом), и часто было отрицательным отношение к ним власти в России и дипломатии. Так, отрицательно Российская власть относилась к известному подвижнику иеросхимонаху Виссариону (Толмачеву) настоятелю Андреевского скита . Крайне возмутительным нашел русский келлиот иеросхимонах Максим отзыв о себе Генерального консула Якобсона. Не только о себе, но и обо всем келлитотском образе жизни. «Вообще многочисленные появления в России афонских келлиотов производят беспорядки, вызывающие разные циркуляры министерства Внутренних Дел, которые неблагоприятно отзываются на репутации Святой Горы и которые, в свою очередь, вызывают разные мероприятия Вселенской Патриархии о разных притеснениях и ограничениях русских монахов на Афоне, а все это большей частью от того ложится на постоянных и мирных жильцов Св. Горы» (С.18). На что о. Максим замечает, что дипломат руководствуется «враждебным духом и неприязненным отношением Протата и греческого монашества на Афоне к русским келлиотам», которые претерпевают гонения от греков, отнимающих у них келлии» и обвиняет Генерального консула в том, что тот распространяет мнения о русских келлиотах как нарушителях мирной жизни на Святой Горе. И добавляет, что заявление это сделано человеком, который должен быть «ближайшим защитником русских интересов в иноземном государстве» .
Был составлен список неблагонадежных келлитов, которым запрещалась отправка писем из России. Профессор А.А. Дмитриевский пишет в статье в Трудах Киевской Духовной академии , что в число неблагонадежных сборщиков попали и известные иеросхимонах Кирилл настоятель Златоустовской келлии, схимонах Константин , настоятель Златоустовской келлии Иверского монастыря, которые были лучшими представителями русского монашества на Афоне. Профессор был частым гостем Пантелеймонова монастыря, вращался в церковных кругах Петербурга, и следует предположить, что его мнения разделяли в Пантелеймоновом монастыре и в Петербурге.
Таким образом, отношение к русским келлиотам Пантелеймонова монастыря было не всегда однозначным. Это и понятно: в какой-то мере келлиоты были конкурентами Пантелеймонова монастыря. Многие из них были выходцами из монастыря, например, известный келлиот, основатель БРОА, иеросхимонах Кирилл, правда недолго проживший в монастыре. Монастырю не нравился и строй келлиотской жизни. Келлиоты чаще всего создавали проблемы монастырю как русскому представителю в Протате, но при этом не зависили от монастыря.
Обвинения против келлитов выдвигались по такой схеме: монахи живут за счет пожертвований из России, поэтому ведут при этом немонашеский образ жизни. Многие келлиоты существовали за счет пожертвований из России. Более того можно сказать, что келлиоты, имевшие свое производство и занимающиеся сельским хозяйством, не смогли бы существовать без поддержки из России. Например, тяжелое положение сложилось у келлии Иоанна Златоуста Хиландарского монастыря. История этой келлии весьма показательна и объясняет одну из причин создания БРОА. АВПРИ содержит материалы, хорошо разъясняюшие ситуацию с келлией .
Братия келлии начала заводить у себя ремесла и производства и всеми силами пыталась достичь желаемой цели: обеспечивать келлию трудами своих рук. И только в крайних случаях собирались прибегать к благотворительности христолюбивых россиян. Хорошие отношения с монастырем Хиландарь и свобода использования выделенного земельного участка позволили келлии развить у себя производства оливкового и ароматических масел из афонских трав. Келлия смогла организовать иконописную мастерскую, в которой писалось ежегодно по несколько сот икон в византийском стиле. Связь с Россией и развитие производства все это оказалось важным не только для братства келлии, но и помогло многим русским старцам, которым грозило разорение, и они обращались к о. Кириллу за помощью. Многие были в крайне тяжелой ситуации и говорили, что если они не смогут уплатить нужную сумму к сроку, то их келлии будут по распоряжению протата отобраны и проданы. К сожалению, тому были многочисленные примеры. О. Кирилл не мог отказать таким келлиотам и выручал их. Так же при покупке другими русскими келлий у греков обитель святителя Иоанна Златоуста помогала им средствами: старцу келлии Рождества Богородицы было выдано 200 тур. лир, старцу келлии Трех святителей 100 лир. Остальным всем вместе около 2000 лир. Эта взаимопомощь, которая была необходима русским келлиотам в условиях враждебного окружения, натолкнула о. Кирилла на мысль, что весьма полезно было бы учредить Братство Русских келлий, которое, заботясь о взаимной помощи, могло бы искать и поддержки у представителей русской власти и, в первую очередь, у дипломатов. На подготовку создания Братства Русских келлий ушло 5000 рублей или 588 турецкие лиры.
Старцы предложили о. Кириллу создать что-то вроде потребительской кооперации. А пока она не была создана, организовать магазин, где бы русские монахи могли покупать все необходимое. В этом товариществе не было ничего, противоречащего монашеским устоям, а интеграция русских иноков в одно целое тоже была весьма полезна. В 1893 году дело пошло так успешно, что скоро некоторым корыстолюбивым лавочникам пришлось снижать цены. Братство келлии свт. Иоанна Златоустого в то время составляло 60 человек, число питавшихся в обители с паломниками и рабочими ежедневно достигало 100 человек. Экономия продуктов для такого многочисленного братства имела большое значение, закупка продуктов на 700 800 человек могла дать экономию в 45 50 % и даже более относительно тогдашних афонских цен. Но устройство магазина потребовало новых капиталов, находились они, правда, без затруднений, так как греческие монахи теперь уже приходили с предложениями сами. Однако, по настоянию протата и разных духовных и светских лиц, магазин был закрыт в августе 1895 года. Осталось товаров на сумму около 15 тысяч рублей. Эта, такая значительная, сумма сразу превратилась в мертвый капитал. Многие вкладчики испугались убытков из-за закрытия магазина и взяли свои вклады обратно, что принесло дополнительное расстройство в дела обители. Сначала келлиоты стали выплачивать долги и уплатили около 3000 турецких лир. Но извлечь все деньги из оборота и уплатить все долги означало оставить братию без средств к существованию.
Афонская практика была о. Кириллу весьма хорошо знакома: она заключается не только в продаже построек и недвижимости, но и в выселении братства. То есть выселении из келлии, по его словам, «обустроенной, расширенной и приведенной братством в цветущее состояние трудами своих рук и затратами денежных сумм, жертвуемых русским народом за 14 лет». «Неужели с нашей келлией может случиться то, чему мы были свидетелями в келлиях Св. Василия Великого, Св. архидиакона Стефана, Св. Козьмы и Дамиана и в других келлиях? Неужели такое разорение в порядке вещей, когда все постройки и движимость нашей келлии св. Иоанна Златоустого стоят нам более 300.000 рублей и, кроме того, в обороте имеется значительный капитал, который, обращаясь в течение четырех-пяти лет, только своим приращением может дать сумму достаточную для расчета со всеми кредиторами? Наконец, на основании какого права и закона Священный Протат Афонский может поступать так с иностранными подданными, хотя и принявшими монашество?» Далее о. Кирилл говорит, что поступая «по-афонски», протат руководствуется не соображениями справедливости, а «политическими страстями и низкими инстинктами племенной вражды» .
Все знают, что в дальнейшем была попытка организовать по благословению сербского митрополита Михаила силами этой келлии монашескую жизнь в Сербском монастыре Высоки-Дечаны. Попытка не очень удачная. Об этой миссии также содержится много материалов в АВПРИ. «Предложение было принято о. Кириллом, руководствовавшимся с своей стороны надеждою добиться, благодаря оказанной сербам услуге, содействия Сербского Правительства возведению в Скит келлии Св. Иоанна Златоуста. Ведь Хиландарский сербский монастырь на Афоне получал от Сербии значительную ежегодную субсидию. Несмотря на многократные попытки тайного советника Губастова подвигнуть разрешение этого вопроса, ему, однако, не удалось добиться от Сербского Правительства определенного и положительного обещания содействовать разрешению этого дела в удовлетворительном для о. Кирилла смысле, а именно в смысле возведения Златоустовской келлии в скит. Положение скита весьма пердпочтительней и дало бы возможность поправить дела келлии, но такого преобразвания не случилось.
Умер иеросхимонах Кирилл, вероятно, в Москве и похоронен предположительно на кладбище города Долгопрудный. Но эти данные следует уточнить.
Здесь нет возможности рассказать о такой примечательной келлии, как Крестовоздвиженская Каракалльского монастыря, но все занимающиеся историей Афона ее должны знать и нет смысла ее повторять. Это лучшая иллюстрация жизни русских келлиотов. Интересно другое, что АВПРИ содержит громадное количество информации по ее истории: в основном в связи с противостоянием Константинопольской и Иерусалимской Патриархиям, афонскому протату и монастырю Каракалл . Но это показывает, насколько упрочились связи келлиотов и насколько ослабели они с Пантелеймоновым монастырем. Здесь мы уже видим, как дипломаты усиленно помогают о. Пантелеймону выдержать небывалый прессинг со стороны патриархата и протата. Первопричиной конфликта была неправильная омология, которую выдал монастырь и выручил за это неплохие деньги. Но дальше случилось еще более серьезное. Находясь в Иерусалиме, о. Пантелеймон умудрился выкупить в 1903 году древнейшую Фаранскую обитель, что не удавалось сделать даже самому архимандриту Антонину Капустину. Как и Пантелеймонов монастырь в свое время, как и многие другие монашеские общины, он приобретает обитель как возможный резерв для своего братства. Это вызывает своеобразную международную войну, приводит к запрещению о. Пантелеймона в служении, к ложным обвинениям в невероятных грехах. Каноны запрещают служение клирику в двух храмах из-за корысти. Но нет канонических правил, запрещающих обителям иметь подворья. Тем более, что имевший горький опыт о. Пантелеймон приобрел обитель на имя своего ученика. В результате обитель осталась в руках православных христиан, а не была продана католикам, что постигло множество святых мест. Интересно, что Ливане в 1912 году по просьбе Антиохийского Патриарха Григория несгибаемый старец приобретает еще одну обитель Св. пророка Илии в Шувайя и занимается возрождением монашеских традиций в этой стране. То есть из описаний этих двух келлий мы видим, что международная их деятельность вытекала не только из потребности миссионерской деятельности, но и обусловливалась непосредствено организационно-хозяйственными причинами.
В архиве братства есть много решений о материальной помощи, изложение спорных вопросов между келлиотами, описание бандитских нападениях на келлиотов (особенно часто такие нападения совершались на келлиота Филофеевского монастыря Пахомия) и сохранились дела между келлиотами и монастырями, доверенности на получение средств, ходатайства в Генеральное консульство, жалобы, просьбы о сборе средств и материалов для работы над путеводителем по русским обителям. Это показывает, насколько важно было объединение русских келлий в одну организацию. Афонскую ситуацию можно сравнить с американской, где объединение христиан совершается по национальному признаку.
Келлиоты со временем в условиях изменяющейся международной ситуации (аннексия Афона 1912 г., война 1914 г.) все теснее взаимодействовали с Российским Генеральным Консульством. Многие дипломаты хорошо разбирались в афонской жизни, были частыми гостями на Афоне. Это Н.В. Кохманский, Б.В. Серафимов, П.Б. Мансуров и другие.
Нельзя оставить без внимания обвинения в нарушениях монашеской жизни, которыми также приходилось заниматься дипломатам. Так по жалобе Святейшего Патриарха Иоакима на недостойное поведение русских келлиотов на Дафни на Афон едет титулярный советник Б.В. Серафимов в 1913 г. После поездки делает вывод: «Две небольшие харчевни Фотия и Папаяни не могут служить соблазном для наших монахов, ведь монахи не могут за свой счет пользоваться приготовляемыми там угощениями, так как в общежительных обителях, которыми в большинстве являются русские, у большинства насельников нет собственных денег ». В 1909 году состоялась поездка Н.В. Кохманского на Афон на 11 дней, во время котрой он провел собрание с келлиотами и сделал им внушения по поводу недостойного поведения некоторых из них. Объяснил, что из-за таких фактов возникает недоверие к келлиотам на родине. Причем Кохманский призвал сообщество к самоконтролю и борьбе с негативными явлениями. Результаты поездки изложены в письме послу И.А. Зиновьеву от 8 мая 1909 года . Но самым известным отрицательным фактом была история с иеросхимонахом Феодосием (Кашиным), случившаяся в 1905 году.
Как мы видим, консульство активно вмешивалось в монашескую жизнь и, на мой взгляд, весьма продуктивно. К сожалению, невелика была роль Пантелеймонова монастыря в келлиотской жизни, который после смерти архимандритов Иеронима и Макария утратил роль духовного лидера русского монашества на Афоне. Вернуть лидерство пыталось ему опять же русское консульство. Затем политические преобразования на Афоне и Первая мировая война привели к тому, что русское посольство постаралось объединить все русские обители в одну общину.
В 1916 году возникла большая проблема с Крестовоздвиженской келлией. Братия никак не хотела признать старца Лота, выбранного вместо умершего о. Пантелеймона. Смута была столь велика, что генеральный консул просил до приезда в феврале 1916 года Н.В. Кохманского направить в келлию архимандрита Пантелеймонова монастыря Мисаила с целью урегулирования конфликта . Ему было предложено убедить братию скита признать о. Лота настоятелем, хотя бы на период до окончания войны, передать заведование казной наместнику Филарету, удалить из келлии главного зачинщика беспорядков о. Досифея, любимого ученика о. Пантелеймона, бывшего во всех предприятиях доверенным лицом. Предполагалось в случае неподчинения арестовать двух-трех зачинщиков смуты. Но его миссия успеха не имела . И на Афон пришлось ехать самому Кохманскому. Было предложение даже ему дать в помощь для ареста зачинщиков часть команды «Аскольда», бывшей в то время на Афоне. Но он отлично справился с задачей и привел братию к примирению. Он собрал всю братию и сумел убедить ее в необходимости возвращения о. Лота, проживавшего временно в келлии св. Артемия. После собрания о. Лот пришел в храм и после молебна обратился к братии со словами раскаяния, после этого все иноки попросили друг у друга прощения и отслужили на могиле о. Пантелеймона панихиду. Было зачитано также завещание о. Пантелеймона и составлен акт, который подписали все монахи. Не желавшим оставаться в келлии монахам было разрешено покинуть её с выдачей на выход 50 рублей .
Еще ранее, в 1912 году, была попытка привлечь Пантелеймонов монастырь дря решения спорного вопроса келлии с Каракаллом. Антипросоп Каракальского монастыря просил Кохманского оставить привезенную им омологию на Афоне, поручив обмен ее игумену Русского Пантелеймонова монастыря. «Отец Пантелеймон со своей стороны нашел такой исход желательным и предложил передать сказанные документы игумену Андреевского скита, находящегося близ Кареи, так что сообщение с ним короче и легче, чем с Пантелеймоновским монастырем. Уверенный, что в руках того или другого из русского игуменов документы окажутся в полной сохранности, а также ввиду согласия на это самого владельца этих документов, я не нашел оснований не оставить при таких условиях на Афоне порученный мне запечатанный печатью Императорского Посольства пакет с надписью «Документы келлии Воздвижения Креста». Архимандрит Иероним, игумен Андреевского скита, взял на себя хранение его и выдачу лишь по получении от Каракалла обусловленной омологии».
Архив монастыря хранит важные свидетельства 1875 года, что монастырь в переписке с протатом выступал защитником русских келлиотов: монастырь не соглашался с навязываемым патриархией мнением, будто бы с древности в келлии было только три монаха, согласно записи в омологии. Монастырь выдвигает логичное мнение, что три человека, вписанных в омологию, это только начальство обители. Ведь, когда кто-то умирает, то вписывают нового члена, который уже должен был получить опыт, живя в этой обители.
В июне 1914 года, по сообщению А.А. Павловского, русское монашество составило акт объединения в одну общину, который первоначально был подписан игуменом Андреевского скита, а при подаче в Посольство от имени Пантелеймонова монастыря и Ильинского скита .
Но в 1915 году Павловский отмечает, что «была видна со стороны Пантелеймонова монастыря к прочему подзависимому монашеству некоторая недоброжелательность и желание как самостоятельной единице оставаться в своем высоком и отдельном положении».
А в 1918 году, говоря о работе объединительной комииссии, замечает: «Если бы русский Пантелеймонов монастырь более сочувствовал русскому делу на Афоне, не ставя себя всегда единым и первенствующим, что от него никто не отнимал, то комисссия могла бы выработать необходимые данные по поводу положения русского монашества на Афоне в связи с его будущим положением».
Таким образом мы видим, что объединение келлиотов в единую организацию произошло не вследствие торжества идей панславизма, а имело простой и ясный смысл: организация монашества и контроль его со стороны русского дипломатического корпуса. Я знаю, что и сегодня в составе российского консульства в Салониках есть грамотные специалисты, разбирающиеся в церковных делах, и контроль русского монашества, находящегося вне русской церкви, на канонической территории Константинопольского Патриархата, весьма полезен.

Summary
In 19-20 centuries Agiou Panteleimonos monastery was being considered by Ecumenical Patriarchate and the Russian embassy in Constantinople as a body regulating Russian monks’ life and primarily Russian kelliots’ life on Mount Athos. In this article different information about Russian kelliots’ life and their contacts with Agiou Panteleimonos monastery is contained. Special attention is given to the history of the Russian Saint John Zlatoust cell in Chilandari monastery and the history of the Russian Life-giving Cross cell in monastery of Karakallou and their international activity aimed at renewal of monkhood in Serbia, Holy Land and Lebanon. The article is prepared following materials АВПРИ, Agiou Panteleimonos monastery’s archives and archives of Russian kelliots brotherhood.